— А если нет? Мы угодим в ловушку.
— Если побежим, он нас подстрелит. — Я смотрю Виоле в глаза. — Это наш шанс. У нас хотя бы будет шанс…
— Тодд…
— Пойдем, — говорю я, заглядывая как можно глубже в ее глаза, вливая в нее всю свою надежду. Не оставь меня. — Обещаю, севодня вечером мы будем в Хейвене. — Я стискиваю ее руку. Не предай меня. — Обещаю.
Она смотрит на меня, слушая мои слова и Шум, а потом отрывисто кивает, и мы бросаемся по тропинке к уступу.
— ТОДД ХЬЮИТТ!
Аарон почти у водопада…
Мы карабкаемся по крутой насыпи у самой воды…
И соскальзываем вниз…
Водопад уже прямо перед нами…
Я подбираюсь к краю и отшатываюсь, врезаясь в Виолу, потомушто земля внезапно обрывается под моими ногами…
Виола вцепляется в мою рубашку…
Вода ревет прямо перед нами, ударяясь о скалы внизу…
И уступ, который мы видели из кустов, тоже рядом…
Но до него надо допрыгнуть…
— А вот этого я не видел, — бормочу я. Виола держит меня за талию, чтобы мы не свалились в пропасть.
— ТОДД ХЬЮИТТ!
Он уже близко, так близко…
— Сейчас или никогда, Тодд, — шепчет Виола мне на ухо.
И отпускает…
И я прыгаю…
Я в воздухе…
Край уступа прямо у меня перед глазами…
И я приземляюсь…
Оборачиваюсь…
И Виола прыгает за мной…
И я хватаю ее, и мы оба валимся на уступ…
И лежим, отдуваясь…
И прислушиваемся…
И какоето время слышим только рев воды у нас над головой…
А потом едва различимое…
— ТОДД ХЬЮИТТ!
Виола лежит на мне, я тяжело дышу ей в лицо, и она тоже тяжело дышит.
И мы смотрим друг другу в глаза.
И грохот вокруг стоит такой, что моего Шума не слышно.
В следующий миг она упирается руками в землю и встает. Оглядывается. Изумленно таращит глаза:
— Ух ты…
Я перекатываюсь на живот и тоже встаю.
Ух ты!
Уступ, на который мы перепрыгнули, не просто уступ. Он уходит за водопад — далеко за водопад. Мы стоим в начале туннеля, у которого одна стена из камня, а вторая — из чистой воды, которая падает сверху с такой скоростью, что и впрямь кажется стеной.
— Пошли, — говорю я и начинаю идти вперед по скользким, склизским камням. Мы стараемся шагать вдоль стенки и держаться подальше от ревущей воды.
Грохот стоит неимоверный. Всепоглощающий. Его как бутто можно потрогать или попробовать на вкус.
Вокруг так громко, что о Шуме и речи нет.
Громко… и тихо, как никогда.
Мы коекак шагаем дальше, подскальзываясь и спотыкаясь, обходя скалистые наросты и лужицы со склизким зеленым дном. Из камней над нашими головами свисают корни бог знает каких растений.
— По-твоему, это ступеньки?! — кричит Виола сквозь рев воды.
— ТОДД ХЬЮИТТ! — Такое чувство, что Аарон надрывается в миллионах миль от нас.
— Он нас найдет? — спрашивает Виола.
— Не знаю! — отвечаю я. — Вряд ли!
Стена у обрыва неровная, и уступ под нашими ногами все время виляет туда-сюда. Мы оба промокли насквозь и уже порядком устали хвататься за корни деревьев, чтобы не свалиться в пропасть.
А потом уступ внезапно ныряет вниз и делается широким, явно похожим на лестницу.
Кто-то здесь уже был.
Мы спускаемся дальше, вода грохочет буквально в нескольких сантиметрах от нас.
Наконец мы добираемся до конца.
— Обалдеть! — выдыхает Виола, глядя наверх (я этого не вижу, просто чувствую).
Туннель резко заканчивается, а уступ расширяется внутрь скалы, образуя водяную пещеру. Каменные стены тянутся высоко вверх, а над ними дугой пролетает вода, такшто выходит вроде живого паруса, соединяющего стенку за нашими спинами и уступ под нашими ногами.
Но это еще не «обалдеть».
— Да это же церковь! — осеняет меня.
Это церковь. Кто-то вырезал прямо в скале четыре ряда простых скамеек с проходом посередине. Все они обращены в сторону высокого камня со срезанной верхушкой — кафедры, с которой мог бы обращаться к людям проповедник, стоя на фоне сияющей белой стены из воды. Снаружи ее подсвечивает утреннее сонце, такшто она похожа на звездную простыню, отбрасывающую солнечные зайчики на все блестящие от влаги поверхности. В глубине пещеры на стене изображено кольцо, вокруг которого вращаются два кольца поменьше: Новый свет и его луны, новый дом переселенцев, обитель надежды и Божьей благодати. Планета и спутники нарисованы белой водостойкой краской и прямо светятся, ей-богу.
Церковь за водопадом.
— Какая красивая… — говорит Виола.
— И заброшенная, — добавляю я. Когда первое удивление проходит, я замечаю, что некоторые скамейки разбиты, а стены чем-то исписаны. Некоторые надписи вырезаны в скале, другие сделаны той же водостойкой краской. По большей части это всякая непонятная чушь: «П.М. + М.А.», «Уиллз + Чиллз — любовь», «Оставь надежду всяк…» и т. д. и т. п.
— Подростки, — говорит Виола. — У них тут тайник.
— Что, у детей так принято?
— На корабле у нас тоже было что-то вроде тайника. В заброшенной вентиляционной шахте, — поясняет Виола, оглядываясь по сторонам. — Только разукрасили ее похлеще.
Мы бродим по церкви с разинутыми ртами и смотрим. Водопад образует крышу в добрых десяти метрах над нами, а уступ шириной все пять.
— Наверное, пещера была тут с самого начала, — говорю я. — Люди ее нашли и решили, что это чудо.
Виола поеживается и обхватывает себя руками:
— Ну да, а потом быстро поняли, что для церкви это чудо не годится.
— Слишком мокро, — киваю я. — И холодно.
— Готова поспорить, ее обнаружили и преобразили в первый же год, — говорит Виола, разглядывая изображение Нового света. — Сразу после прилета. Все были полны надежд и радовались чудесам нового мира. — Она опять смотрит по сторонам. — Увы, идиллия быстро рухнула, вмешалась реальность…
Я тоже медленно кручусь на месте и прямо слышу мысли тех первых переселенцев. Яркие солнечные пятна на стенах, грохот и тишина одновременно… Да тут и кафедра со скамейками не нужны: все равно кажется, что вошел в церковь. Что это место священно само по себе, без людей.
Тут я понимаю, что за кафедрой ничего нет, дальше начинается пропасть.