Татьяна шла первой. Я ступала за ней шаг в шаг. У одного из домов загавкал пес, потом ему ответил еще один. Мы застыли на своих местах, но собаки не проявляли особого беспокойства. Свет нигде не горел. Из сарая доносились тихие всхлипы. Мы с Татьяной переглянулись. Плакала девушка. Потом внезапно послышался мужской стон.
– Ах ты, гад ползучий! – тут же воскликнула девушка.
До нас донесся звук удара. Стоны прекратились. Девушка опять заплакала.
– Иди ты одна, – прошептала мне Татьяна, – а я, если что, подключусь. Надо здесь кому-то остаться. Давай, Юлька. Я рядом. И кочергу возьми. В одну руку кочергу, в другую – совок.
– А фонарик в зубы? – прошипела я, но кочергу все-таки взяла.
Эта дверь заперта не была, и я вошла, освещая себе фонариком дорогу. В комнате, где содержали и меня, тут же направила луч на место, где, как я помнила, располагался шест.
В следующую секунду чуть не выронила фонарик.
К шесту были прикованы двое – парень, еще недавно содержавшийся в другом доме, и Алла Креницкая.
Алла зажмурилась при свете фонарика, бьющем ей в лицо, и, судя по выражению ее лица, собралась заорать.
– Тихо! – прошептала я. – Не ори!
Затем я направила луч на лицо парня (у него, правда, эту часть тела следовало назвать по-другому).
Он тут же опять застонал, а Алла не прикованной к шесту рукой мгновенно схватила его за короткие волосы и со всей силы шарахнула головой об пол. Стоны опять прекратились.
Я подскочила к Алле и прошипела:
– Что ты делаешь?
– Ой, а ты кто? – спросила она.
Я поняла, что она не видит меня в темноте – ведь луч я направляю на нее, сама оставаясь за чертой света, а голос мой она, конечно, не помнит. Я представилась.
– Юлька? Правда ты? Ты меня вытащишь отсюда? Вот уж не думала, что ты придешь меня спасать. Ты, из всех людей…
Расспрашивать Аллу о том, как она сюда попала, было некогда. А вдруг Витька и компания проснутся? Тогда и нам с Татьяной быть прикованными к шесту.
– Таня! – шепотом позвала я. – Иди сюда!
Соседка тут же нарисовалась и приблизилась к Алле. Я их представила друг другу.
– Девчонки, спасите меня! – взмолилась Алла. Татьяна тоже прониклась бедственным Аллиным положением.
– Юлька, как наручники снимают? Тебе лучше знать.
– Ключ нужен, – ответила я.
– Где его взять-то? – хмыкнула Татьяна. – Ищи проволочку. Или хотя бы веточку какую-нибудь небольшую, но крепенькую.
Я вышла, оставив дам вдвоем. Алла уже жаловалась Татьяне на то, как «этот боров» к ней приставал, хотя и клятвенно обещал Витьке, что пальцем ее не тронет, а, наоборот, будет охранять от змей.
Поскольку я освещала себе дорогу фонариком, по пути осветила и стены перед дверью, ведущей на улицу. Увидела небольшую планочку с гвоздиками, на которых висело несколько ключей и запасная пара наручников, любезно оставленная каким-то доброжелателем. Я прихватила все ключи (хотя некоторые явно были не от наручников), а также запасную пару браслетов. Воровать, конечно, нехорошо, но мне они вполне могут пригодиться в ближайшем будущем. Возьму как компенсацию морального ущерба от пребывания в этом месте не по собственному желанию.
К дамам и лежащему без движения молодцу вернулась с наручниками и ключами, что вызвало у Аллы бурю восторга. Татьяна тут же начала подбирать ключ к наручникам, которыми Алла была прикована к шесту. Подобрала довольно быстро и Креницкую освободила. Мы попросили ее не выражать радость слишком громко, чтобы, не дай бог, не разбудить никого из хозяев и Витьку с приятелем.
Но оставался вопрос: что делать с лежащим без сознания парнем? Татьяна предложила оставить ему ключ, который подойдет к его наручнику, остальные же ключи прихватить с собой – пусть гады помучаются. Я возразила – в смысле остальных ключей. Они ведь принадлежат дедуле с бабулей, а мне их обижать не хотелось. Лучше оставить все ключи рядом с парнем. Тогда наша совесть будет чиста. Если он смотается – значит, ему повезло.
Я прихватила запасные наручники, Алла взяла свои («на память»), и мы быстренько покинули сарай с бесчувственным парнем. Алла пока вопросов не задавала, мы ей тоже. Она вела себя тихо, точно выполняла указания старших. Мы довольно быстро добрались до спрятанной в кустах машины, в нее загрузились и помчались в город.
По пути Алла рассказала нам о том, как оказалась в деревне.
Ей позвонил Костя – тот парень, которого она нещадно била головой об пол. Костя предложил встретиться на нейтральной территории, так как «есть дело, которое перетереть надо».
Алла поехала.
– А ты так к любому мужику срываешься? – удивилась Татьяна.
– Конечно, нет! – возмутилась Алла. – Но он был приближенным моего отца. Папа ему доверял, давал разные поручения… И Костя на пару со Степаном обычно с ними справлялись. А тут отец умер и… Костя-то понимал, кто унаследует фирму, и мог предложить стать моим телохранителем. И просто предложить свою защиту, так как я дочь своего отца. Или сообщить какую-то важную информацию. В общем, для меня не было вопроса ехать – не ехать. Я поехала. Но он оказался сволочью.
На оговоренном месте Аллу ждал совсем не Костя, а парни Колобова, которые ее скрутили, поднесли к носу тряпку, смоченную какой-то дрянью, а затем, бесчувственную, доставили к шесту.
Когда Алла очнулась, то первыми увидела две знакомые рожи, Кости и Степана, которые томились в том же сарае. Они, правда, брызгали ей в лицо холодной водичкой из банки, стараясь привести в чувство, и всячески проявляли заботу, но Алла была страшно зла на Костю. Он пытался объяснить, что звонил под дулом пистолета, направленного ему даже не в грудь, а в более важную для мужчины часть тела. Эта самая часть была Косте дороже хозяйской дочки, и он не мог позволить себе ее лишиться.
Но Алла объяснениями не удовлетворилась и вместо этого бросила на упомянутую часть тела трехлитровую банку с водой, но особого эффекта не достигла. Банка врезалась парню в бедро, вода пролилась на всех троих и на матрас, любезно предоставленный джентльменами Алле. Парни истошно завопили, Алла тоже.
На крик прибежали дедуля с бабулей и какой-то мощный тип. Алла потребовала убрать от нее насильников. Дедок предложил перевести мальчиков в менее комфортабельные условия. Мощный тип кивнул и по очереди вывел Степана и Костю. Куда их переселили, Креницкая не знала. Потом тип вернулся к Аллочке и спросил, всем ли она довольна. Аллочка была довольна далеко не всем, о чем и поспешила сообщить молодцу. Он ее внимательно выслушал, ничего не сказал и не предпринял, просто ушел. Аллочка осталась с пустой банкой и мокрым матрасом.
Так и жила она в этом сарае. Кормили хорошо, регулярно, бабка даже голову помогала мыть в тазу и окатывала Аллочку водой из ведра, когда Аллочка в таз становилась. Правда, от шеста не отцепляли ни разу.