Алика Семенова Седов дождался в университете. Высокий худенький юноша с черными вьющимися волосами и черными глазами. Задумчивый, со стремительной походкой. Он бы так и пролетел мимо, если бы Игорь не остановил его, чуть ли не поймав за руку.

– Семенов?

Алик остановился, сощурился, взглянул на Седова:

– Мы знакомы?

– Моя фамилия Седов. Я следователь. Хочу поговорить с вами о Федоре Белове.

– О Федоре?

Седову показалось, что глаза его забегали. Парень чем-то напуган? Хотя люди, как правило, ведут себя подобным образом, когда речь заходит о каком-либо неблагополучии, не говоря уже об исчезновении человека.

– Его нашли? – спросил Семенов.

– Предлагаю поговорить в машине.

Алик заметно побледнел, оказавшись наедине с Игорем в машине.

– Слушаю вас, – сказал он едва слышно.

– Скажите, Алик… Можно я буду вас так называть?

– Да, разумеется… Так что с Федором? Его нашли?

– Нашли тело. Знакомая девушка опознала его. Ваши университетские товарищи сказали, что вы прежде были очень дружны.

– Постойте… Как вы сказали? Знакомая девушка его опознала?! И кто же это такая? Этого не может быть! Федор жив, он в Сургуте!

– Вот взгляните на эти фотографии. – И Белов разложил на собственных коленях фотографии извлеченного из-под земли трупа. – Узнаете?

– На трупе шапка… Это может быть кто угодно… Я не вижу лица.

– Вы можете проехать с нами в морг?

– Да. Но еще раз повторяю – он жив. Он уехал в Сургут, это точно!

– Тогда поехали.

В морге Алик сильно нервничал, когда же его пригласили на опознание, он и вовсе ужасно побледнел и уже возле самых дверей неожиданно потерял сознание, с трудом пришел в себя.

– Продолжим? – спросил Седов, поддерживая его под локоть.

– Да…

Но опознания как такового не получилось.

– Вы подсовываете мне разложившийся кусок мяса и хотите, чтобы я узнал в нем моего друга?! Нет, это не он. Волосы светлые, да, но это не он! Одежда тоже его, но это не он!

– Молодой человек, я все понимаю. Не так-то легко узнать в… гм… в том, что вы увидели, своего друга. Но Татьяна-то опознала его…

– Татьяна? Какая Татьяна? А… Понял. Ну, что ж, ей виднее, она женщина… Женщины – существа более внимательные.

– Вы сказали, что ваш друг уехал в Сургут, это так?

– Да, он сам мне сообщил о своем намерении.

– А после этого он вам писал или звонил? Может, вы общались по Интернету?

– Нет, не общались. Вернее, не то чтобы не общались, просто у него не было такой возможности. Думаю, он устроился на работу по вахтовому методу, на какие-нибудь разработки, где нет ни телефона, ни Интернета, поэтому и не писал ничего. Уверен, что, если бы у него был Интернет, мы с ним постоянно переписывались бы.

– Значит, вы считаете, что это не он?

– Теперь уже и не знаю… Но труп-то криминальный, ведь так? Вы же сказали, что его нашли в лесу… Его что, убили?

– Да, его застрелили. Скажите, в каких отношениях вы были с Беловым?

– Он был моим другом, понимаете? Самым близким другом.

– Что вы знаете о его личной жизни? Может, у него была девушка, невеста? Или был бизнес, из-за которого он и пострадал?

– Он никогда не занимался никаким бизнесом. Федор… Как бы вам сказать… Он всегда витает в облаках… И деньги делать не умеет.

– Вы говорите о нем в настоящем времени. Вы что же, не верите, что его больше нет в живых?

– Нет, не верю! Да вы пошлите запрос в Сургут, и найдете его… Я бы и сам это сделал, но у вас-то больше возможностей.

– Это правда, что он продал свою квартиру на Цветном бульваре, чтобы купить другую, меньшей площади в Кузьминках?

– Да, правда. Говорю же, он непрактичный человек… Уверен, он и квартиру-то продал не за ту цену, которую за нее дали бы, если бы он так не торопился.

– А почему он торопился?

– Не знаю. Он всегда и во всем торопился. Торопится… Послушайте, не сбивайте меня! Говорю же, он жив!

– Скажите, Алик, ваш друг был таким же, как все?

– Как это?! Что вы имеете в виду?..

– Он был здоров?

– Вполне. О таких, как он, говорят «кровь с молоком».

– Пожалуйста, возьмите мою визитку. Если вспомните что-нибудь о вашем друге – позвоните.

19. Зоя

Я во всем винила только себя. Ведь это я придумала купить дом. Именно этот дом и его новая хозяйка поставили жесткое условие о наличных деньгах. Не было бы в моей жизни Федора, нашей любви и моей измены мужу – кто знает, когда бы мы еще решились приобрести загородный дом? А это значит, что в квартире не было бы наличных и не нашелся бы тот подлец из Гришиного окружения, знавший об этих деньгах. Я почему-то сразу решила, что все это организовал кто-то из друзей-приятелей Гриши или просто его знакомый. Сделал копии его ключей, благо войти в его кабинет и залезть в портфель мог кто угодно, начиная с лаборантки и кончая сторожем с первого этажа… Затем, зная, что дома никого нет, он пришел, спокойно открыл дверь ключами, вошел в спальню, отпер сейф и собрался взять деньги, как вдруг вошел хозяин…

Я смутно помню тот день, когда я сбежала из больницы и вернулась домой. И Гриша сразу же, без подготовки, сказал мне: «Зоя, я убил человека». Потом все в сознании моем смешалось. Помню, мне было страшно, но не за себя, а за Гришу и за Алика. Что с нами будет, если Гришу посадят? Да и за что его сажать, раз он защищался?! Я лишь значительно позже оценила поведение Алика в тот день. И в ту ночь. Безусловно, он вел себя достойно. Поддерживал отца, меня и руководил всеми нашими действиями. У него была одна цель – спасти отца, не допустить, чтобы он сознался в убийстве. Быть может, если бы я взглянула на эту ситуацию со стороны, просто как чужой человек, возможно, я и осудила бы Алика, он стал бы для меня неким отрицательным героем. Но, будучи женой Гриши, я думала только о том, как спасти мужа. И мне не было никакого дела до того человека, чей труп они глубокой ночью погрузили в машину и отвезли в лес. Закопали в холодную землю. Больше того, не послушавшись ни Алика, ни Гришу, которые приказали мне оставаться дома и дожидаться их, я тоже решила действовать и, тщательно вымыв полы в спальне, вынесла перепачканный кровью ковер и спрятала его в багажнике своей машины. Я была уверена, что действую правильно и таким образом вношу свой вклад в дело спасения мужа.

Конечно, мне было страшно, у меня зуб на зуб не попадал, меня колотило, когда я втаскивала ковер в лифт, и в какую-то минуту мне показалось, что ночь прошла, наступило утро и все наши ранние пташки-соседи уже встали и увидят в окно, как я укладываю этот ковер в багажник. Но – нет. Взглянув на часы, я поняла, что все в порядке, еще только два часа ночи и все спят.