Единственное, что меня по-настоящему интересовало, – так это Япония с ее культурой и языком. Это у меня, по всей вероятности, наследственное: мамин отец был востоковедом и привил мне любовь к этой сказочной стране. Под его руководством я и выучила японский – чему неоднократно радовалась в последующие годы. Я никогда не работала бы там, где работаю, если бы его не знала. Ни у Лариски, ни тем более у Светки интереса к Востоку не возникало и, как я подозревала, уже и не возникнет.
Мы вышли с Валеркой на лоджию, и он показал мне «восьмерку», все еще находившуюся во дворе. Правда, пока мы стояли, созерцая ее, она тронулась с места и уехала.
– Чего это они? – удивился Валерка. – Витька-то еще не вернулся.
Я не стала отвечать на вопрос сына, зато убедилась, что господа из «восьмерки» следили именно за мной. Я вернулась – их дежурство закончилось. Наверное, лица, которых я заинтересовала, осведомлены о составе моей семьи, а поэтому решили, что мать двоих восьмилетних детей не должна никуда срываться посреди ночи.
Лариска разогрела ужин, мы перекусили, потом детки отправились к телевизору, а мы с сестрой наконец смогли поделиться новостями. Мои были только цветочками. Ягодку выдала Лариса.
– Деньги – фальшивые, – сообщила она.
Хорошо, что я уже успела доесть свой ужин, иначе бы поперхнулась.
Лариса принесла открытую пачку, а также извлекла из своего кошелька отдельно лежавшую тысячу. На всякий случай я тоже достала из своего кошелька такую же купюру. Мы принялись сравнивать. Подделка была очень хорошего качества, цвет лишь чуть-чуть не совпадал – оказался более зеленым, чем на настоящей купюре.
– У тебя их не взяли? – уточнила я.
– В ларьке и в палатке взяли. Там, где нет машинки.
– А машинка дала сбой?
– Да как тебе сказать… В общем, как-то она не так засветила. Я точно не знаю – меня же в кассу не пустили. Тогда кассирша и принялась купюру рассматривать. Вторую кассиршу вызвала. Ну, я разрыдалась, поиграла на публику. Слава богу, рожа моя на меня работала. Купюра опять же не новенькая, немного у меня в кошельке сложенная повалялась. Я их специально чуть-чуть примяла, когда из дома выходила – ну чтоб не бросались в глаза. В общем, мне ее отдали и велели сходить в сберкассу. Я закивала – и бегом.
Я в задумчивости уставилась в стену. Да, подделка классная. Если уж машинка не сразу дала отбой… И только с цветом небольшая ошибочка, да и то если под лампой смотреть…
– Обидно… – тем временем вздыхала Лариска. – Я-то надеялась…
Я заметила, что надо проверить остальные. Лариска поинтересовалась, не трогала ли я их пока.
Я покачала головой. Неужели она думала, что я, по ее примеру, тут же понесусь по магазинам? Деньги так и лежали у меня в кабинете. Больше всего меня в этот момент волновало, чьи они – Цыгана или все-таки кого-то другого, да и неплохо было бы выяснить, все фальшивые или есть и настоящие? И вообще чем нам все это грозит? И так ли хозяева ищут сами деньги? Или не хотят, чтобы вскрылось то, чем они занимаются? Храп поэтому воду мутит? По заданию Цыгана? Короче, вляпались в историю. Не надо, наверное, было их брать… Задним умом мы все сильны, да ведь и не устоишь при виде такого богатства… Я же считала, что там миллион «зеленью». Не станешь же на месте проверять – фальшивые или не фальшивые, тем более когда только что убитая Маринка рядом лежит.
– Что будем делать, Саша? – тем временем спрашивала Лариска, преданно глядя мне в глаза. – Может, потратить по ларькам-палаткам, в разных районах города? Затоваримся на год вперед – макаронами, супами?
– Дура! – перебила я ее. – Подумай хоть о том, что ты своей рожей внимание привлечешь. Тебя и так, наверное, запомнили. День-два – и пойдет ориентировка по городу. Этого нам только не хватало!
Лариска вертела в руках пачку фальшивых купюр. На глаза у нее навернулись слезы. Было жалко выбрасывать такую сумму.
Сестра спросила, не могу ли я где-нибудь поменять их на настоящие. Например, один к трем. Или к пяти.
Я приняла решение прямо сейчас смотаться к себе на работу и забрать еще несколько пачек. Может, только в одной фальшивые?
Правда, сама я считала, что фальшивыми окажутся все. Но проверить следовало. А до завтра ждать не хотелось. И уснуть я не смогу, не разобравшись.
– Ты опять пойдешь через черный ход? – спросила Лариса.
– Нет, это лучше больше не практиковать, – ответила я, снова облачаясь в деловой костюм. – Пойду через главный.
– А твои охранники?..
– Лариса, они мне подчиняются, а не я им. И я не должна перед ними отчитываться. Вот их, кстати, могу к стене прижать, если не сразу откроют или окажутся под мухой.
– Но надо же что-то им сказать…
В общем-то, Лариска была права. Я решила, что скажу следующее: забыла кое-какие бумаги, которые надо прихватить с собой в Японию. Я же улетаю в воскресенье. Решила все сделать в пятницу, чтобы в выходные уже не появляться на работе. Вполне подходящее объяснение. Если вообще кто-то что-то спросит.
* * *
Конечно, никто ничего не спросил, но я все равно пояснила – как бы между делом. Я пожелала мальчикам спокойного дежурства, они мне – удачной поездки, и я отбыла домой с пачкой денег. Эти деньги лежали у меня в тамбуре. Рубли я оттуда извлекла все, а баксов прихватила лишь по пачке каждого вида. По пути у меня мелькнула мысль заехать в какой-нибудь круглосуточный пункт обмена валюты и проверить баксы.
В кабинете я не рискнула их рассматривать – камеры-то работают. Да и деньги я доставала не из сейфа в кабинете, а из хранилища за закрытой на пластиковую карточку дверью, куда глаз видеокамеры не проникал. Зачем кому-то знать о том, что я тут беру? Нет, конечно, если должным образом согнуться, то видеокамера не запишет, что я извлекаю из встроенного в тумбу сейфа, прикрываемого моим телом, но я все равно решила оставить пакет пока на месте. Для порядка я порылась в бумагах, сунула пару каких-то контрактов в кейс, включила компьютер, что-то наугад списала на дискету и отправила ее вслед за бумагами. Камера была установлена так, что изображение на мониторе не фиксировалось. Очень кстати для меня. И вообще, повторила я про себя, я не обязана ни перед кем отчитываться в том, что беру у себя в кабинете.
Уже в машине я вскрыла пачку стодолларовых и попыталась внимательно рассмотреть верхнюю купюру. Она показалась мне настоящей. Может, все-таки следовало открыть бухгалтерию? Нет, лучше не надо. С чего бы это я стала проверять деньги? Тем более вокруг меня происходит поиск утерянного «дипломата». Ладно, рискну заехать в обменный пункт.
Я притормозила на Литейном, приготовила все необходимое, заскочила в обменку и, внутренне содрогаясь, опустила в выдвигающийся ящик паспорт и одну стодолларовую купюру. Как я уже говорила, я умею держать себя в руках и не показывать никаких эмоций. Я мило улыбнулась кассирше, тут же, несомненно, определившей, что она имеет дело с бизнеследи, о чем свидетельствовал мой внешний вид и крутой «Сони-Эриксон», который я для порядка держала в руке – обычно я убираю его в сумку или в мой обтянутый крокодиловой кожей кейс. Терпеть не могу эту мужскую привычку выставлять мобильник напоказ.