Мы все пожали плечами с невинным видом. Шедевра мы, естественно, не заложили.
– Вы уверены, что это был домовой? – не отставал следователь.
– Вы еще спросите про Хийси, Укко и все остальное, что мы там видели, – хмыкнула я.
– Я, единственная, видела Богоматерь, – напомнила Ксения.
Вова благоразумно промолчал.
Вскоре следователь с нами распрощался, сказал, что будет изучать дело самым внимательным образом, и мы еще неоднократно увидимся.
Мы радостно собрались покинуть здание прокуратуры, но тут на столе зазвонил телефон.
– Да, они все еще у меня, – сказал милиционер и жестом попросил нас снова опуститься на стулья.
Мы переглянулись. Что еще могло случиться?
– Да. Да, – говорил он, потом посмотрел на нас. – Вы на скольких машинах приехали?
– У нас человек может сесть только в кузове, – пояснил Вова. – У нас «каблук». Мы вдвоем впереди ездим.
– У меня «БМВ», – сказала Ксения. – Марина приехала со мной. Могу взять еще троих.
– Вот как раз и разместимся, – обрадовался следователь и сказал в трубку, что мы скоро будем.
– Куда это мы должны еще ехать?! – воскликнул Вова. – Нам за простой денег никто не платит!
– Вашего Кирилла Петровича застрелили сегодня ночью, – таков был ответ. – То есть мои коллеги думают, что вашего. Вы должны посмотреть и сказать, с этим ли человеком вы провели выходные.
– Я бы многое отдал, чтобы так не проводить выходные, – буркнул под нос Вова.
– Мы едем в его квартиру? – уточнила я.
Он кивнул.
– Но тогда там сейчас должна работать ваша бригада! Почему никто не подошел к телефону?
– Да, точно, – встрял Вова. – Ведь ваши должны были снимать трубку и спрашивать…
– Провода обрезаны, – объявил сотрудник прокуратуры.
Мне стало страшно.
* * *
Мы все-таки поехали на квартиру к Кириллу Петровичу. Вова с Геной следовали вдвоем на своем «каблуке», а Ксения, следователь, Иван Васильевич, Агриппина Аристарховна и я – на «БМВ» журналистки. За нами от здания прокуратуры ехали машины телевизионщиков. У дома Кирилла Петровича к ним присоединились другие.
«Ну точно, стервятники», – подумала я.
– Улыбайся, улыбайся в камеру, – прошептала Ксения. – Не забывай про рекламу.
Признаться, в эти минуты мне было не до рекламы. В голове крутились совсем другие мысли. А если нас всех все равно убьют? Если кто-то решил с нами разделаться и за пределами злосчастной квартиры, раз нам удалось оттуда вырваться? Или кого-то грабят, а кого-то убивают? Тогда что предназначено мне?!
В квартире Кирилла Петровича – довольно сильно захламленной однокомнатной берлоге – мы встретили генерала Ерепенникова, который собственной персоной прибыл на место. Похоже, он взял дело под личный контроль.
– Как поживает ваша разлюбезная тетушка? – спросил у меня Николай Павлович.
– Думаю, что прекрасно, – ответила я. – А она вам еще не звонила?
– По какому вопросу? – крякнул генерал.
– Ну как же? А проконтролировать ход расследования? Вы еще плохо знаете мою тетушку, – вздохнула я. – Вам будет не так-то просто от нее отделаться.
– Какой способ вы посоветуете? – поинтересовался генерал.
– Сходите с ней в загс. Мужья ей надоедали быстрее всего.
Услышав мой совет, Ксения долго смеялась. Я же с невозмутимым видом сообщила генералу, что в случае женитьбы на моей тете Свете его никогда не будут вызывать на работу в выходные, потому что в выходные он будет пахать на даче, то есть на двух дачах – своей и нашей – как комбайн. Телефон она собственноручно ему отключит, а прибывших за ним коллег подключит к работе, а после парочки таких опытов за ним никто не будет приезжать.
– Но кормить будет очень вкусно, – добавила я в виде пряника в конце.
Генерал хмыкнул в ус и стал серьезным.
Оказалось, что Кирилла Петровича обнаружили его сотрудники. Они не видели его вчера по телевизору, его фамилию среди освобожденных из квартиры не называли. Как мы все знали, в основном показывали Ксению, меня и Ника Хауса. Сегодня утром, когда директор не появился на работе, а его телефоны не отвечали, двое его подчиненных (и одновременно друзей-собутыльников) отправились к Кириллу Петровичу домой. Все знали, что он живет один. Мало ли что могло случиться? Может, человек умирает, а рядом никого нет?
Но к их приезду он уже давно умер. Время смерти патологоанатом определил между двенадцатью и двумя часами ночи.
Дверь была не заперта и только прикрыта, Кирилла Петровича застрелили в собственной постели. Ему снесли полголовы – примерно как депутату.
– Из того же оружия? – поинтересовался Вова.
– Пока баллистической экспертизы не проводили.
– Что-нибудь украли? – спросила я.
– Трудно сказать. Вернее, этого никто не может сказать. Но похоже, что бардак здесь, так сказать, свой, родной. Нет ни выброшенной на пол из шкафов одежды, ни вывернутых ящиков, ни вскрытого пола. Я не думаю, что здесь что-то искали.
– А сотрудники его опознали? – уточнил Гена.
– Да, – кивнул генерал.
– Тогда что вы хотите от нас? – не поняла Ксения.
– Я хочу, чтобы вы сказали, этот человек был с вами в квартире Верещагина или нет.
– Можно я не буду смотреть? – дрожащим голосом спросила Агриппина Аристарховна.
– Можно. Остальных достаточно.
– Но если снесли полголовы? – поморщилась Ксения.
– Ты должна его опознать и без головы, – хмыкнул Вова.
– Жди больше, – огрызнулась Ксения. – Я с ним раз перепихнулась. Ты думаешь, я всех мужиков, с которыми спала, могу опознать по телу?
– Но ведь он был последний? – уточнил генерал. – Я правильно понял? Вы видели какие-то шрамы, родинки?
Ксения покачала головой и напомнила, что было темно. Свет они не зажигали.
– Все равно, взгляните, пожалуйста.
В комнату нас заводили по отдельности. На кровати лежал обнаженный мужчина с хорошим телом. Вроде бы Кирилл Петрович. Я вспомнила, как он выскакивал в коридор, прикрыв чресла полотенцем, после того, как в детской залаяла собака. Тогда он, пожалуй, показался мне постройнее… Но в тот вечер он был в движении, а не лежал неподвижно… От лица ничего не осталось. Как его можно было опознать, я не знаю.
Я так и сказала. Я не могла сказать ни да, ни нет. Но с другой стороны, кто еще мог лежать в квартире Кирилла Петровича, в кровати Кирилла Петровича?
– Тело вроде его, – сказала Ксения. – А фотографий в квартире нет?