Он снова вскрикнул, и этот крик подстегнул меня. Вдруг передо мной оказался Дойл – он сторожил другую дверь.
– Это нельзя прекратить, раз они начали пить.
– Почему он кричит? Это не должно быть так больно!
Я попыталась проскочить мимо Дойла, и он поймал меня за руку.
– Нет, Мередит. Нет.
Гален закричал долго и протяжно, и тело его выгнулось в цепях. От этого движения несколько полуфей взлетели, и я поняла, почему он кричит. Пах его превратился в кровавое месиво. Они жрали не только кровь, но и плоть.
– Мерзкие твари! – прошипел Рис.
Дойл сильнее сжал мне руку.
– Они его увечат! – попыталась возразить я.
– Заживет.
Я попыталась вырваться, но пальцы Дойла держали ках стальные.
– Дойл, прошу тебя!
– Извини меня, принцесса.
Гален взвизгнул, и скала дернулась от рывка его тела, но цепи выдержали.
– Это слишком, и ты это знаешь.
– Принц в своем праве наказывать Галена за неповиновение.
Дойл попытался оттянуть меня в сторону, будто так было бы лучше.
– Нет, Дойл. Если Гален должен это выдержать, я не отвернусь. Теперь отпусти меня.
– Ты обещаешь не делать ничего непродуманного?
– Даю слово.
Он отпустил меня, и когда я тронула его за плечо, он шагнул в сторону, чтобы не загораживать мне вид. Крылья были всех цветов радуги, а были и такие цвета, которым радуга может только завидовать, – огромные крылья, больше моей ладони, медленно складывающиеся и раскрывающиеся, на миг открывая почти голого Галена. Штаны его были спущены до лодыжек, а другой одежды я не видела. Страшная красота была в этой сцене, будто идеально сделанный срез ада.
Одна четверка крыльев была больше других, как два светлых воздушных змея с ласточкиными хвостами. Сама королева Нисевин пировала над его пахом. У меня возникла мысль.
– Королева Нисевин! – сказала я. – Не подобает королеве делать грязную работу для какого-то принца.
Она приподняла бледное личико и зашипела на меня. На губах и подбородке краснела кровь Галена, перед белого платья заляпан алым.
Я подняла руку с кольцом:
– Этой ночью я должна быть провозглашена сонаследницей.
– А мне что с того?
Голос ее звучал как колокольчик зла – мелодично и волнующе.
– Королева заслуживает лучшего, чем кровь простого сидхейского лорда.
Она смотрела на меня блеклыми глазками. Как прокаженная она была в этой бледности, как крошка-призрак.
– То, что ты предлагаешь, нежнее этого?
– Не нежнее, но сильнее. Кровь сидхейской принцессы для королевы полуфей.
Она уставилась на меня, крошечной ручкой вытирая кровь с губ. На своих огромных крыльях она поднялась в воздух – остальные продолжали жрать. Нисевин повисла у меня перед лицом, потоки воздуха от крыльев овевали кожу.
– Ты заняла бы его место?
– Нет, принцесса... – начал Дойл.
Я остановила его жестом.
– Я предлагаю королеве полуфей Нисевин свою кровь. Кровь сидхейской принцессы – слишком ценный приз, чтобы им делиться.
Холод и Рис встали рядом с Дойлом и смотрели на нас, будто никогда подобного не видели.
Нисевин облизала губы язычком, похожим на лепесток цветка.
– Ты дашь мне пить твою кровь?
Я показала на нее пальцем:
– Отпустите его, и ты можешь прокалывать мне кожу и пить.
– Принц Кел просил нас, чтобы мы лишили его мужественности.
– Как сказал Дойл, он исцелится. Почему бы это принц просил одолжения у полуфей ради чего-то столь не вечного?
Она летала возле моего пальца ну точь-в-точь как обычная бабочка, осматривающая цветок.
– Об этом надо спрашивать принца Кела. – Она перевела взгляд с моего пальца на лицо. – Жаль, ты не слышала, о чем он нас попросил сперва. Хотел, чтобы мы изувечили его на всю жизнь, но королева не допускает, чтобы ее любовники становились порченым товаром. – Нисевин подлетела ближе, крошечные ручки стали трогать кончик моего носа. – Принц Кел напомнил мне, что когда-нибудь он будет королем. – Она миниатюрными пальчиками стала трогать мои губы. – Я ему напомнила, что он еще не правит и что я не стану рисковать гневом королевы Андаис ради него.
– Что он на это сказал?
– Пошел на компромисс. Мы пробуем сидхейской плоти и крови, что драгоценно, а этот на сегодняшнюю ночь будет негоден для постели королевы. – Она наморщила брови, сложила ручки на груди. – Не знаю, почему он так ревнует к этому, а не к другим.
– Не от постели королевы старается он сегодня отстранить Галена, – сказала я.
Она склонила головку набок, паутина длинных волос качнулась вместе с нею.
– Ты?
Я показала ей кольцо.
– Мне сегодня приказано спать со стражниками.
– И этого ты бы, наверное, и выбрала?
Я кивнула.
Нисевин улыбнулась:
– Кел ревнует тебя.
– Не в том смысле, о котором ты говоришь, королева Нисевин. Так мы договорились – моя кровь в твой прелестный ротик, и Гален свободен?
Она еще несколько секунд полетала у моего лица, потом кивнула:
– Договорились. Протяни руку и дай мне место, куда сесть.
– Сперва освободи Галена, а потом пей сколько душе угодно.
– Как скажешь.
Она отлетела к своим подданным, что-то им сказала, и они разлетелись к потолку ярким цветным облаком. Бледно-зеленую кожу Галена покрывали крошечные красные укусы, тонкие струйки крови текли по телу, будто кто-то пытался соединить точки невидимым пером.
– Раскуйте его и займитесь его ранами, – сказала я.
Рис и Холод двинулись выполнять. Только Дойл остался стоять рядом, будто не доверял нам, никому из нас.
Я протянула руку, чуть подняв согнутую ладонь. Нисевин села на предплечье. Она была тяжелее, чем казалось, но все равно легкой и какой-то хрустящей, будто босые ножки были сделаны из сухих косточек. Обеими руками она обхватила мой указательный палец, потом опустила лицо к кончику пальца, будто хотела запечатлеть поцелуй. Бритвы крошечных зубов впились мне в палец. Боль была резкая, немедленная. Лепесток язычка стал слизывать кровь с кожи. Она обернула тельце вокруг моей руки, прижимаясь каждым дюймом. В этом было что-то странно сексуальное, будто не только кровь она получала, когда пила.