Бекки вела себя и выглядела, как девушка. В первые минуты знакомства она, правда, производила немного странное впечатление, но через четверть часа общения люди переставали замечать морщинки и крашеные волосы, сущность Бекки затмевала внешность, а по сути этой женщине было не больше двадцати. Не надо думать, что Бекки была идиоткой, носившейся до преклонных лет по танцулькам и никогда не заботившейся о сыне. Наоборот, она честно работала, считалась у начальства на хорошем счету, очень любила Олега и помогала Тасе. У Бекки имелась куча связей в самых разных сферах, и когда сотрудникам больницы, где работала Таисия, начали давать квартиры, Бекки подсуетилась, сумев выбить для нее симпатичную однушку.
– Зачем мне переезжать? – засопротивлялась Тася.
– Тебе надо личную жизнь устраивать, – решительно заявила сестра, – лучше свое жилье иметь. Понимаешь?
И Таисия перебралась на новое место. С личной жизнью у нее и правда не ладилось, и виной тому было не отсутствие кавалеров – симпатичная медсестричка нравилась многим, ухаживать за ней пытались и больные, и врачи, – Тася сама не хотела серьезных отношений. Виной тому была Бекки. Та пошла по стопам Петра Семеновича, ее работа была связана с частыми отлучками, две недели в месяц сестра проводила вне Москвы, и Тася понимала: не всегда поездки имеют отношение к официальному месту ее службы. Бекки была «проводником». Кто и как руководил сестрой, Таисия не имела ни малейшего понятия, но знала, что таинственные судьи, вершащие справедливость, поддерживают Бекки материально. Бекки ни в чем не нуждалась. Олег имел все, что необходимо подростку, в доме не переводилась хорошая еда, а раз в году женщины с мальчиком непременно ездили на Черное море. По идее Тася должна была чувствовать себя счастливой: живет в столице, работает в крупной больнице, имеет хорошую квартиру, сестра помогает ей материально, регулярно делает подарки. Но мешало одно обстоятельство – Бекки порой давала Таисии задания.
Старшая сестра никогда не сообщала подробностей, просто велела кое-что сделать. Один раз Тасе пришлось поехать с экскурсией в Курск и бросить в почтовый ящик в одном из мрачных подъездов газету; в другой – должна была гулять целую неделю в парке, кормить уток в пруду, и все; в третий – она, изловчившись, положила небольшую коробочку в сумку толстого мужика. Дело происходило в переполненном автобусе, и даже при всем желании никто не смог бы заметить манипуляций Таисии – пассажиры стояли очень плотно, но все равно Сургановой было страшно почти до потери сознания. Раз от разу задания усложнялись, иногда они требовали переодевания, тогда Бекки давала сестре парики и одежду.
Был еще один момент, крайне напрягавший Тасю. После каждого эпизода сестра вручала ей некую сумму и говорила:
– Купи себе что-нибудь.
В советские годы это были рубли, причем немалые, в конверте могло лежать три, четыре, пять сотен. (Напомним, что зарплата медсестры никогда не поднималась высоко, больные, конечно, благодарили средний медицинский персонал, но даже с чаевыми в месяц не набегало двухсот целковых.) А после перестройки вместо деревянных в конвертах Бекки появились доллары.
Тася пришла к неприятному выводу: ей платят за помощь. И понимание этого лишало ее душевного покоя. Если Бекки «проводник» и восстанавливает справедливость, наказывает преступников, которым из-за бюрократических крючков удается избежать суда, то при чем тут деньги? Благородную работу следует совершать по велению души, а не из сребролюбия.
Тася попыталась побеседовать с Бекки, но та лишь фыркнула.
– Солнышко, – ласково сказала она младшей сестре, – насчет принципов ты, конечно, права, но человеку надо есть, пить и прикрывать срам. Понимаешь? Не умничай, живи спокойно!
Все попытки Таси узнать подробности работы «проводника» разбивались о стойкое нежелание Бекки беседовать на эту тему.
– Лучше тебе не влезать куда не нужно! – один раз жестко отбрила ее Бекки. – Просто выполни небольшое задание, и все. Что, кто, зачем, куда, по какой причине и так далее – не важно.
Тася примолкла, больше с Бекки ничего не обсуждала. Но как заставить себя не думать? После выполнения каждого «небольшого задания» Тасю начинали терзать сомнения: чьей смерти она поспособствовала? Виноват ли человек? Вдруг таинственные судьи ошиблись?
Тасе делалось все страшней и страшней, она боялась знакомиться с людьми, не хотела выходить замуж. Если какой-нибудь кавалер проявлял слишком большую активность и произносил столь ожидаемую большинством женщиной фразу: «Давай распишемся», – Таисия моментально рвала с ним отношения.
Ее пугала неопределенность собственной судьбы. Что, если она выйдет замуж, родит ребенка и… окажется в тюрьме? Каково будет малышу жить со знанием, что родная мамочка на зоне? И чем больше Тася помогала Бекки, тем тяжелее становилось у нее на душе. А пару лет назад и вовсе появилась уверенность: она всю жизнь занимается нехорошим делом.
Наверное, следовало сказать сестре решительное «нет» и прекратить выполнять ее задания. Но Тася, с одной стороны, не могла ослушаться Бекки, а с другой – боялась показаться предательницей. Она одновременно очень любила и страстно ненавидела Бекки. Да, старшая сестра всю жизнь заботилась о ней, никогда не сказала грубого слова, баловала, поддерживала морально и материально, часто демонстрировала свою любовь, но ведь принуждала ее заниматься преступными делами, давила на Тасю, полностью подчинила ее себе. Она как бы выступала в роли дрессировщика: щелкала пальцами, и маленькая собачка должна была послушно кувыркаться.
Два года назад Бекки попросила совсем уж о дикой услуге.
– У вас в больнице, – сказала она, – умерла девушка, Полина Брызгалова. Смерть не криминальная, бедняжка скончалась от рака. У тебя есть знакомые в морге?
– Да, – кивнула Тася, – санитар Ефимыч, мы с ним в одном доме живем.
– Думаю, он не откажется от денег, – протянула Бекки.
– Ефимыч на внуке свихнулся, – улыбнулась Таисия. – Ребенку еще годика нет, а дедушка ему на частный колледж копит, рвется без выходных работать, твердит: «Я всю жизнь дураком прожил, карьеры не сделал, а вот Николаша выучится и большим начальником станет».
– Отлично! – обрадовалась Бекки. – С подобными людьми лучше всего дело иметь, заплатил, и дело с концом. Значит, так, подойдешь к нему и…
Чем дольше говорила Бекки, тем сильнее пугалась Тася. Похоже, на этот раз сестра задумала что-то совсем плохое! Но отказать она, как всегда, не сумела.
Ефимыч, правда, не занервничал, служба в морге лишила его способности удивляться.