– Утром я работаю, – категорично заявил академик, – если потеряю самые плодотворные часы, то потом не восстановлю работоспособность. И потом, я терпеть не могу процедуру погребения, она навевает на меня тоску.
– А у нас на работе совещание, – бойко соврала Оля.
Ася растерянно посмотрела на домочадцев:
– Ну конечно, жизнь-то продолжается, Света вас простит.
Оля передернулась, но ничего не сказала. Но и она, и Лев Яковлевич в крематорий так и не поехали. Семью Курочкорябских представляла одна Ася. И еще приехала девушка, которую звали Таней. Огромные букеты кроваво-красных роз, которыми по приказу Аси завалили домовину, положение не спасли. Было понятно, что Светлана при жизни почти не имела друзей и не пользовалась уважением и любовью родственников.
За стол, огромный, весь заставленный изысканными яствами, сели в том же малочисленном составе. Две женщины, нанятые Асей, начали метаться между нами и плитой, накладывая на тарелки тонкие «кружевные» блины.
– Помянем Светлану, – Костин решил взять инициативу в свои руки. – Давайте, не чокаясь.
Все быстро схватили рюмки, но до дна свою осушила одна Таня. Я машинально отхлебнула водки. Вообще-то, я практически не употребляю алкоголь. Только не подумайте, что принадлежу к племени ханжей. Нет, мне просто не нравится вкус крепких напитков. Водка горькая, коньяк противно пахнет, виски имеет странный привкус, ликеры липкие, вино либо очень кислое, либо слишком сладкое, шампанское похоже на жидкую газированную карамель. Но хуже всего мне бывает наутро после возлияния. Причем похмелье никак не связано с количеством выпитого накануне горячительного. Я давно поняла, стоит проглотить хотя бы пять миллилитров «огненной воды», и все! Ровно в шесть утра что-то колючее и шершавое начинает царапать желудок когтями, а по черепу – бить молоток. Чтобы избежать неприятных ощущений, я стараюсь не пить вообще, наливаю в рюмку минералки без газа и спокойно глотаю ее. Со стороны кажется, что я глушу водку, и никто из присутствующих не пристает ко мне, повторяя:
– Эй, не сачкуй! Выпей!
Но сегодня я опростоволосилась и теперь наказана за это.
Водка пронеслась по пищеводу и упала в желудок. Я удивилась. Что это я выпила? Пахнет вроде водкой, но не сильно, и на вкус не горькая…
– Это что за напиток? – тихо спросила я у Костина.
– «Довгань дамская легкая», – ответил майор.
– Это водка? – удивилась я.
– Ага, – кивнул Вовка, – мы ее с ребятами давно открыли. Мягкая очень, лично мне она больше других нравится!
«Довгань дамская» пришлась по вкусу и Тане. Она быстро налила себе еще порцию, осушила рюмку до дна и с жадностью набросилась на еду. Я с сочувствием поглядывала на подругу Светланы. Похоже, она не слишком обеспечена. На ней выцветшее от многочисленных стирок черное платье и разбитые полусапожки. Да и стройная фигура Тани получила свои модельные очертания не вследствие занятий фитнесом, сеансов массажа и диеты, а в результате элементарного недоедания.
Общей беседы не получилось. Посидев некоторое время молча, каждый потихоньку заговорил о своем. Спустя полчаса Юлечка с Сережкой убежали по делам, Лизавета с Кирюшкой тоже ушли, а Катя извиняющимся тоном пробормотала:
– Я консультацию назначила на пять.
– Да и мне пора, – встал из-за стола Костин.
В результате мы с Таней остались вдвоем, потому что Ася, схватившись за виски, простонала:
– Голова заболела.
Потом она помолчала и добавила:
– Пойду аспирин раздобуду.
Таня не обратила никакого внимания на массовый исход участников поминок. Ее рука снова потянулась к рюмке, уж не помню, какой по счету. Мне не хотелось ухаживать за опьяневшей женщиной, поэтому я быстро спросила:
– Танечка, не желаете кофе?
– Пока нет, – спокойно ответила она и снова ловко осушила стопку.
– Съешьте котлетку, – заботливо предложила я.
Насколько я знаю, тех, кто закусывает жирной тяжелой пищей, алкоголь меньше бьет по мозгам. Не надо говорить, глядя на пьяного: «Все водка виновата!» Вовсе нет, выпивший сам дурак! С какой стати влил в себя ведро? Даже хлебом можно отравиться, если слопать несколько батонов за раз!
– Котлету… – протянула Таня, – а… вон ту?
Лицо ее раскраснелось, глаза заблестели, речь стала невнятной, и я с тоской констатировала: она таки напилась. Народ разбежался, и мне предстоит в одиночку справляться с нетрезвой особой.
– Все-таки я приготовлю вам кофе, – решительно сказала я, – сварю его с корицей, кардамоном и щепоткой какао.
– Ну-ну, – скорчила гримасу Таня, – понимаю, в такой бурде легче яд спрятать.
– Яд?
– Агушеньки, – кивнула Таня, – чем ты Светку траванула, а? Думаешь, я не догадалась! Ой-ой-ой! Кто бы сомневался, но не я. Ты, Олечка, давно мою подружку извести хотела, как Нину! Ну чего остолбенела? Глазки-то повылупились! Думала, я про Нинку не знаю? Ха-ха-ха! Вот оно как случается, сколько правду ни закапывай, а она вылезет наружу. Дура ты, Ольга! Знаешь, кем Светка Нинке приходилась? Ни в жизни тебе не догадаться! Сестрой! То-то! Совсем я тебя прихлопнула? Ха-ха-ха!
Поняв, что Таня за короткое время успела нализаться до поросячьего визга, я быстро подошла к плите и принялась варить кофе, самый обычный, но крепкий и сладкий. А Таня тем временем схватила еще одну рюмку.
– Поставь на место, – велела я, – хватит.
– Э, нет!
– Тебе больше не следует пить.
– Кто сказал?
– Я.
– Заткнись! Хуже будет, если я завтра заговорю. Знаешь, где ты, Олечка-кралечка, окажешься! За ре… ре…решеткой!
Я поднесла потерявшей человеческий облик Тане кофе:
– Пей.
– Не хочу.
– Лучше глотни, и легче станет.
– Пошла вон! Напихала яду! Химик ты наш! А то я не знаю, чем ты занимаешься! Ну-ка, сама отхлебни.
Было бесполезно взывать к разуму Тани и говорить, что она приняла меня не за ту. Оли не было ни на похоронах, ни на поминках. Я быстро сделала небольшой глоток кофе и сказала:
– Ну, убедилась? Напиток безвредный.