– Ничего смешного, – сердито оборвал меня Федор, – ты наше достояние, издательство обещало обеспечить безопасность писательницы.
– Только не личный секьюрити, – взвыла я, – представляшь, он меня постоянно называл то Арина Крокодиловна, то Ангелина Леопардовна.
Федор заржал.
– Ладно, драгоценная суперстар, попробуем как-нибудь вдолбить в дубовую башку чудовища имя Великой. Не надрывай больше мне сердце, охрану уберем, найдем иной способ обеспечить твою безопасность.
Я застонала и швырнула трубку в кресло.
– Зубы болят? – заботливо осведомился Ленинид.
Я не успела дать адекватный ответ на вопрос, потому что телефон снова начал сердиться.
– Не смей его трогать, – зашипела я, но папенька опять схватил мобильник и кокетливо поинтересовался:
– Ктоу?
Потом улыбка сползла с его лица.
– Чаво? Какая такая шарашкина контора? Вы че?
Я выхватила трубку из его цепких пальцев:
– Слушаю.
– Арина, любовь моя, – зачастил Голубев.
Решив сократить время тягостного разговора, я быстро заявила:
– Да, я избавилась от охранника.
– Слышал, – ласково пропел Анатолий. – Ты не забыла про кастинг?
– Про что?
– Так и знал! Завтра в полдень в офисе, надо набирать актеров на главные роли в твоем сериале!
– А сами вы не справитесь без меня?
– Ты неподражаема! Скромна, интеллигентна, застенчива, – вкрадчиво замурлыкал Анатолий, – ну отчего остальные писатели не такие? Не стану лукавить: без автора никак. Завтра!
– Ну не могу я! Дел полно!
– Пришлем машину.
– Спасибо, своя есть.
– Наймем сопровождение ГАИ.
– Только его мне и не хватало, – отбивалась я от настырного продюсера, но уломать Голубева не удалось.
– Ах, как с тобой приятно иметь дело, – сказал он в завершение беседы, – никаких капризов! Другие на твоем месте ведут себя отвратительно, требуют невесть чего, устраивают скандалы. А ты! Ангел чистой красоты! Так мы ждем!
– Угу, – буркнула я, последние слова Голубева отбили всякую охоту сопротивляться.
Ну сами подумайте, разве можно настаивать на своем, после того как услышали фразу про ангела.
– Вот влипла! – воскликнула я, отшвыривая трубку.
– Что случилось? – мигом проявил любопытство Ленинид.
– Хотела завтра поехать… – машинально начала я и тут же осеклась.
– Ну, ну, говори, – приободрил родитель.
Я глянула на Ленинида, папенька болтлив, словно сорока, а еще он может заложить за воротник. Хлебнув горячительного, папашка начинает говорить без умолку, он не из тех людей, которые способны хранить тайны.
– Чего насупилась? – насторожился Ленинид, наблюдая колебания дочери. – Неприятности случились?
– Да нет, наоборот, приятность, по моим книгам собираются снимать сериал, – сказала я.
Главное, чтобы папенька до поры до времени ничего не знал про то, что в квартире находится Оля, пусть уж лучше растреплет всему свету информацию о кино.
Услыхав про мое участие в завтрашнем кастинге, Ленинид закричал:
– Доча! Иду с тобой!
– Это зачем?
– Разве можно одной на такое мероприятие отправляться?
– Если ты полагаешь, что кастинг – это нечто вроде кинофестиваля, то жестоко ошибаешься: обычный рабочий момент, думаю, ничего интересного.
– Нет, нет, – буйствовал папенька, – женщине не положено без сопровождающего принимать участие в подобном.
– Ступай домой, – решила я прекратить идиотскую беседу, – я очень устала, спать хочу.
– Значит, в десять утра у подъезда!
– Сказано, нет.
Внезапно на глаза Ленинида навернулись слезы, папенька молча постоял несколько секунд, затем, понуро повесив голову, побрел в коридор.
– Эй, – бросилась я за ним, – ты обиделся?
Отец помотал головой.
– Не-а.
– Почему тогда уходишь с убитым видом?
Ленинид кашлянул:
– Эх, доча, мечта у меня имеется, розовая, словно леденец. Всю жизнь хотел глянуть, как кинушки снимают, интересно до ужаса. Вот и обрадовался, подумал, ты папку с собой прихватишь, сяду тихо в уголке и одним глазком позырю. Ну какая из меня обуза? Есть-пить не потребую, шуметь не стану. Впрочем, кто я такой? Бывший зэк, который научился шкафы сколачивать! Не профессор, не академик, не врач, не учитель… Гордиться таким папкой нечего, еще ляпну чего! Ладно, доча, счастливо тебе!
Тяжело вздыхая, Ленинид взялся за ключ, мне стало стыдно.
– Завтра в десять у подъезда, – вылетело изо рта.
Папашка обернулся.
– Ты мне?
– Да.
– Идем вместе?
– Именно так.
– Вау! Супер! – по-детски завопил Ленинид. – Не сомневайся, доча, в грязь лицом не ударю! У нас в бараке дипломат сидел, попался на взятках, научил меня правильным манерам.
Продолжая радоваться, папашка резко выскочил на лестничную клетку. Я тщательно заперла замок, навесила цепочку и побежала в гостевую.
В комнате не горел свет и стояла тишина.
– Олечка, – позвала я.
Ни звука, ни шороха.
– Детка, вылезай, мы одни.
Послышалось сопение, затем из-под кровати высунулась одна нога, вторая, девочка выползла из убежище и со смаком чихнула:
– Ох и пыльно ж за ковром, – с чувством произнесла она, потом, спохватившись, добавила: – Прости, Вилка, я не в обиду тебе сказала!
Я махнула рукой:
– Сама знаю, что давно пора уборку делать, только руки не доходят.
– А кто приходил? – полюбопытствовала Олечка, отряхиваясь.
– Мой отец, потом познакомитесь, – улыбнулась я, – ладно, давай еще раз повторим, как следует себя вести.