Бен тоже улыбнулся. Он представлял.
Охотник подтянул колени к подбородку и обвил их руками. Улыбка исчезла.
— Вот так это было. Вот и все. Охота кончилась. Все как-то рассыпалось, все разошлись. Кто-то предложил продолжить, снова сместиться к востоку, но так ничего и не получилось. Никто больше не желал этим заниматься. Из охоты словно ушла душа. Все как будто радовались, что единорог убежал. А похоже, просто никто не думал, что единорога вообще можно поймать. — Охотник поднял суровые глаза. — Мы живем в странное время. Говорят, что король выгнал волшебника и пса. Вышвырнул их тут же, как узнал, что случилось. Просто вытурил без предупреждения за то, что сделал волшебник, а может, и не сделал, но король подумал. что сделал. Мне кажется, волшебник все равно мало что смог бы сделать. С таким существом, как единорог, он не сделал бы ничегошеньки. И никто ничего не сделал бы. Для нас, смертных, он будто видение из другого мира, будто сон. — На глаза у охотника вдруг навернулись слезы. — Знаете, я, наверное, прикоснулся к нему, когда он проходил мимо. Наверное, дотронулся. Матерь Божья, я до сих пор чувствую, как его нежная кожа обжигает меня, точно огонь, точно… прикосновение женщины. Давным-давно ко мне так прикоснулась одна. А теперь единорог. И теперь не могу об этом забыть. Я стараюсь думать о другом, стараюсь не терять здравый смысл, но ощущаю это прикосновение до сих пор. — Охотник сделал суровое лицо, он не давал волю чувствам. — После этого я стал искать единорога сам, подумал, может, в одиночку повезет больше, чем вместе со всеми. Я не хочу его ловить и, пожалуй, не смогу. Я просто хочу еще раз посмотреть на него. Я просто хочу еще раз к нему прикоснуться, лишь один разок, лишь на секунду. Охотник снова умолк. В наступившем молчании вдруг раздался резкий треск хвороста, и костер ярко вспыхнул. Никто не двинулся с места. На долину опустился сумрак, последние лучи солнца угасли. Появились звезды и луны, их свет был слаб и отдален, цвета приглушены. Бен взглянул на Дирка с Лесной опушки. Кот сидел с закрытыми глазами.
— Я просто хочу еще раз к нему прикоснуться, — тихо повторил охотник. — Только на секунду. Лишь один разок.
Он бессмысленно уставился на Бена. Бог знает, каким этот охотник был прежде, сейчас от него осталась лишь тень, и эта тень растворилась в наступившей тишине.
* * *
В ту самую ночь Ивице снова приснился черный единорог. Она спала, свернувшись калачиком, рядом с верным Сельдереем под соснами на краю Бездонной Пропасти, густые сучья и тени давали надежное укрытие. Путешествие из Вечной Зелени на север заняло у Ивицы пять дней. Теперь она лишь на несколько часов опережала Бена Холидея. Из-за охоты на черного единорога Ивица задержалась почти на день, так как охотники заняли все холмы к западу от Зеленого Дола и ей пришлось повернуть на восток, Ивица не знала, что это за охота. Ивица также не знала, что ее ищет Бен.
Сновидение пришло в полночь, оно проникло в мозг Ивицы, как утешение матери, присутствие которой в комнате согревает и оберегает дремлющего ребенка. Этот сон был не страшный, а лишь печальный. Ивица шла по лесам и лугам, а черный единорог наблюдал за ней, как призрак, пришедший из ада, чтобы преследовать живых. Единорог появлялся и исчезал, как луч солнца за тучей, то в тени мощного старого клена, то в еловом подлеске. Этого зверя никогда не было видно целиком, лишь частично. Он был черный, с невыразительными чертами, если не считать огромных глаз, а в этих глазах отразилась вся скорбь мира.
Ивица пригляделась к глазам единорога и заплакала — она спала, а по щекам катились слезы. В глазах стояла тревога и огромная боль, Ивица никогда не видела таких затравленных глаз. В этом сне черный единорог не был порождением дьявола, это было нежное, удивительное существо, с которым жестоко и несправедливо обошлись…
Ивица вздрогнула и проснулась, образ единорога четко запечатлелся в ее мозгу: существо с пристальным, напряженным взглядом. Сельдерей мирно спал возле Ивицы. До рассвета было еще далеко, и Ивица содрогалась, будто от ночного холода. Но тонкое тело сильфиды дрожало от воспоминания о сне, она особым образом ощущала его волшебство, потому что сама была сказочным существом.
Этот сон был вещий, вдруг поняла Ивица. В этом сне была правда.
Ивица прислонилась к грубому стволу сосны, проглотила подступивший к горлу комок и заставила себя задуматься, о чем говорит ей этот сон. Что-то призывало ее задуматься, может быть, глаза единорога. Они чего-то хотели от Ивицы. Речь шла уже не только о том, чтобы найти золотую уздечку и принести ее Бену. Это был приказ первого сна, сна, который подвиг Ивицу на эти поиски, но и в этом сне Ивица теперь засомневалась. Единорог в том сне был совсем не такой, как в этом. Тот был демоном, а этот жертвой. Тот преследовал, а этого… травили? «Возможно», — подумала Ивица. В глазах единорога была мольба о помощи. И Ивица знала, что она выручит единорога из беды.
Она снова содрогнулась. Что она хочет сделать? Если она подойдет близко к единорогу, то погибнет. Надо выкинуть из головы безумные идеи! Надо пойти к Бену…
Ивица оборвала на середине назойливую мысль, опять свернулась калачиком в ночной тиши и стала бороться с собственной нерешительностью. Ивица жалела, что рядом с ней нет матери, чтобы утешить, и нельзя попросить совета у Матери-Земли.
Больше всего Ивица желала, чтобы с нею был Бен. Но с ней не было никого. Если не считать Сельдерея, Ивица была одна.
Время шло. Ивица вдруг встала бесшумно, как тень, оставила спящего Сельдерея в сосновом бору и молча исчезла в Бездонной Пропасти. Ее вел не разум, а чутье, она не ведала сомнения и страха, она была уверена, что все кончится хорошо и она останется невредима.
На рассвете Ивица вернулась. Она не принесла золотой уздечки, но знала теперь, где эта уздечка находится. Шестое чувство, присущее сказочным существам, подсказало ей то, чего не знала даже Мать-Земля. Уздечку снова украли.
Ивица разбудила Сельдерея, собрала свои манатки, быстро оглядела темные впадины пропасти и двинулась на восток.
Когда Бен Холидей и Дирк с Лесной опушки проснулись на следующее утро, охотника уже не было. Никто не слышал, как он ушел. Ускользнул не говоря ни слова, просто исчез, будто его никогда и не было. Даже его лицо Бен запомнил лишь смутно. Остался только рассказ об охоте на черного единорога, этот рассказ был все так же ярок, все так же завораживают.
Завтрак прошел мрачно.
— Надеюсь, он найдет то, что ищет, — пробормотал Бен, тяжело вздохнув.
— Не найдет, — тихо ответил Дирк. — Этого не существует.
Бен сомневался. Черный единорог казался неуловимым, как туман, и таким же вещественным. Единорог появлялся, но только на несколько мгновений и только мимолетной тенью. Это была легенда, которая приобрела некоторые внешние черты действительности, но, несмотря на все усилия и надежды, осталась видением, преследующим всех наваждением, которое принимало форму, но никогда не облекалось плотью. В Заземелье так бывает.