— Хочешь сказать, она тебя с ног сбила? Ну, зато тебе несколько дней в школу ходить не надо.
— Я просто не хочу туда идти, а то все увидят, что она со мной сделала.
— Тебе повезло, что мама с тобой так мягко обошлась. Меня-то она бы точно погнала в школу, если бы я пришел со сломанным носом.
— Он не сломан.
— А выглядит так.
— Нет, не сломан. Просто немножко распух.
— И красный. Как задница у гиббона.
— Заткнись, или я тебя затолкаю в дом одного!
Квентин умолк. Младшая сестра могла командовать им, потому что была намного сообразительнее. И она знала о нем кое-что такое, о чем могла рассказать матери. Мама не позволяла ему воровать. Или курить. Или швырять камни в чужие окна, когда никто не видит. Но Серфи много раз подбивала его на приключения, впутывая в неприятности. Однако мама не верила, что Серфи может быть настолько бессердечной, и всегда во всем винила только сына.
— Дай-ка мне еще раз взглянуть, — попросила сестра, снова отстав от брата.
— Зачем?
— А потому что мне нравится на это смотреть. Зато ей не понравится. Вот уж переполошится! Отправится вечером в постельку, вся такая хорошенькая и невинная, откинет одеяло — а там здоровенная, вонючая, окровавленная крыса! Хотелось бы мне оказаться рядышком и все увидеть!
Серафина фыркнула, и прозвучало это весьма неприятно. Ее брат остановился и запустил пальцы в растрепанные волосы.
— А почему бы тебе не засунуть эту крысу под простыни или в самых ногах постели, чтобы она сначала ее не заметила? Уляжется, вытянет ноги — и почувствует что-то лохматое и липкое!
«Липким» была кровь крысы. Эту крысу Квентин загнал в угол в курятнике, где та собиралась подзаправиться, и швырнул в нее кирпичом — тем самым, которым подпирали дверь курятника, чтобы не захлопнулась. Крыса свалилась на бок, а Квентин несколько раз ударил ее, пока та не пискнула, как младенец, и не издохла.
Квентин раскрыл пластиковый мешок, и Серафина заглянула внутрь. Как и Квентин, она всегда наслаждалась видом крови.
— Воняет! — пожаловалась Серафина.
— Конечно, это же крыса, — сухо согласился Квентин.
Серафина подняла голову и хихикнула.
— Наша воображала, пожалуй, описается!
Брат ухмыльнулся в ответ.
Они пошли дальше, и Серафина, хоть и очень устала от подъема по склону, все же улыбалась.
Скоро они добрались до моста, перекинутого на другой берег реки, к цели их путешествия — Крикли-холлу.
* * *
Серафине не понравилась река, спешившая к заливу. Уж слишком сильно бурлили и пенились ее волны, выплескиваясь на берега, будто в нетерпении.
Ну, хотя бы дождь угомонился. Мама говорила, многие из местных уже беспокоятся из-за последних ливней. Они могут вызвать еще одно наводнение, вроде того, что было шестьдесят лет назад, так говорят люди. Большое наводнение сорок третьего года стало немаловажной частью истории Холлоу-Бэй, и хотя теперь в живых осталось всего несколько человек из тех, кто помнил те события, все же наводнения боялись. Если верхние вересковые пустоши снова окажутся не в силах впитывать воду, трагедия может повториться. Именно это предсказывали некоторые старожилы, но мама говорила Серафине, что такого не может случиться. Выше по реке для того и построили мосты, чтобы можно было справиться с заторами, а саму реку расширили там, где она впадает в залив, так что не тревожься, детка, деревню не затопит во второй раз. Да, так говорила мама, и Серафина ей верила. Но все равно она радовалась, что сегодня нет дождя.
Девочка уставилась на старое страшное здание, видневшееся за рекой. Кому пришло в голову жить в таком доме? Серафина чувствовала себя так, словно за ней кто-то наблюдал. И Квентину тоже так показалось.
— Давай все-таки просто оставим ее на крыльце, — проскулил он. — Как ту птицу.
Серафина нахмурилась.
— Я тебе уже говорила, надо засунуть крысу ей в постель.
— Не нравится мне это место. У меня от него мурашки по коже бегают. А что, если мы бросим ее в кухню, через порог? Это все-таки не то же самое, что войти в чужой дом.
— Нет! Прекрати скулить!
По правде говоря, теперь, подойдя к дому, Серафина нервничала куда сильнее, чем по дороге, но она не хотела, чтобы ее туповатый братец это заметил. Она всегда была главной, а Квентин во всем ей подражал. Она не может отступить. Кроме того, ее снедала жажда мести.
Она нащупала в кармане куртки ключ, и ее охватила дрожь предвкушения.
— Пошли, Квентин, — резко сказала она, возбужденная мыслью о предстоящем деле.
Квентин еще раз внимательно осмотрел дорогу, прежде чем последовал за сестрой. Он поскользнулся на влажных досках моста, но вовремя ухватился за перила.
Они бок о бок пересекли мокрую лужайку — высокий мальчик рядом с коренастой девочкой, — пройдя мимо неподвижно висевших качелей — их деревянное сиденье отсырело и потемнело от дождевой воды. Просто для того, чтобы удостовериться, что в доме никого нет, Серафина позвонила в парадную дверь, потом взялась за огромный готический дверной молоток и стукнула раз-другой в филенку. Если бы кто-то вышел, она могла бы сказать, что ее прислала мама — спросить, не нужно ли им доставлять по утрам свежие яйца Но никто не откликнулся, и Серафина, усмехнувшись, прошипела брату: «Ага!» — и из ее тонких губ вылетело облачко пара.
* * *
Они вошли через кухонную дверь, воспользовавшись ключом, украденным у матери. У Триши Блэйни ключ имелся потому, что Крикли-холл уже давно пустовал и управляющему было удобнее просто отдать ключ уборщице, чем самому приезжать сюда каждый месяц, тем более что ему наплевать, хорошо ли убирается нежилой дом.
Серафина осторожно закрыла дверь изнутри, и брат с сестрой на цыпочках прошли через кухню, стараясь не шуметь, хотя и знали уже, что в большом старом доме никого нет. Они ненадолго задержались у внутренней кухонной двери — та была плотно закрыта — и переглянулись, как бы подбадривая друг друга, прежде чем Серафина взялась за дверную ручку и повернула ее.
Проскользнув в дверь, они очутились в огромном холле. Серафина не удивилась зрелищу, потому что мать как-то описывала ей необычное помещение.
— Эй, есть кто? — осторожно позвала девочка, готовая моментально удрать, если вдруг услышит чей-то голос. Но вокруг стояла тишина. Как в могиле.
Серафина бесшумно прикрыла кухонную дверь, потом осмотрелась по сторонам.
— Смотри, сколько тут воды, — сказал Квентин, широким жестом показывая на выложенный каменными плитками пол.
Его сестра удивленно уставилась на лужицы. Квентин был прав — воды было слишком много, она расплескалась по всей огромной комнате, скопившись в основном в углублениях потертых плиток. Потом Серафина вспомнила. Когда мама рассказывала ей об этом доме, она говорила, что иной раз, когда они с Меган приходили сюда наводить чистоту, в холле бывало множество маленьких луж дождевой воды. Она сказала, что мистер Грэйнджер, управляющий, уже приглашал кровельщика, с которым постоянно имел дело, и просил устранить протечки, но тот не нашел в крыше ни одной дырки, как ни искал. Мама и Меган вытирали воду, но когда они спускались вниз, закончив уборку наверху, в холле снова было полным-полно воды. Такое случалось нечасто, но все равно казалось очень странным.