Холод, поднимавшийся из подвала, заставил брата и сестру дрожать еще сильнее. Серафина чувствовала, как Квентин трясется рядом с ней, скорчившись в темноте, и поняла, да и ее саму пробирала крупная дрожь. И не только от холода.
— Ты что-нибудь слышишь? — шепотом спросил Квентин, придвинувшись к уху сестры.
Ей казалось, что слышит, но шум подземной реки и закрытая дверь не давали возможности определить более точно.
«Ш-ш-ш-шлеп!»
Вроде бы где-то далеко.
А потом раздался какой-то звук прямо рядом, с ними. Брат и сестра мгновенно повернули головы и принялись всматриваться в чернильную темноту, изо всех напрягая глаза и уши.
Звук был слабым. Сначала. Но потом стал громче. Что-то похожее на шарканье. Как будто ботинок скреб по камню — звук заглушала река, но он все же различался.
— Ох, черт, да там внизу кто-то есть! — вырвалось у Квентина, он с трудом заставлял себя разговаривать шепотом. Это был шепот, переполненный страхом.
— Не может быть! — прошипела в ответ Серафина. Ей передался испуг Квентина. — В доме должно быть пусто! Ты же видел, как они уезжали! И мы звонили и стучали в дверь. И никто не приходил за это время. Никого не может быть в доме! — Серафина говорила бессвязно, пытаясь успокоить сама себя.
«Ш-ш-ш-шлеп!»
Оно прозвучало громче, как будто кто-то спускался по большой лестнице в холл.
И тут же снова донеслось мягкое шарканье снизу, из подвала.
Квентин вдруг завертелся в темноте, его локоть ткнул Серафину. Он что-то искал в карманах спортивной куртки. Мальчик закусил нижнюю губу, сосредоточившись.
В правом кармане нет. Должно быть, это в левом. Вздох облегчения вырвался у Квентина, когда его дрожащие пальцы нащупали наконец миниатюрный фонарик, который он всегда носил с собой. С приближением зимы по утрам становилось все темнее, и маленький пластиковый фонарик помогал Квентину при поиске куриных яиц. Он вытащил фонарик из кармана, но тут его сестра выругалась себе под нос.
— Что такое? — чуть слышно спросил Квентин.
— Там вода плещется, — ответила сестра.
Серафина стояла на коленках на верхней ступени, прижавшись ухом к двери подвала. Но она резко дернулась назад, когда в щель под дверью из холла поползла вода — медленно, как растительное масло. Колени синих спортивных штанов Серафины сразу намокли, вода потекла вниз по ступеням. Девчонка встала, стараясь не потерять равновесие, и тут же вздрогнула. Квентин напугал ее, включив фонарик.
Луч фонарика был слабым, батарейки в нем почти сели, но все же бледный круг света упал на дверь, за которой прятались брат и сестра. Квентин опустил фонарик, чтобы увидеть нижнюю часть двери.
Брат и сестра увидели широкую полосу воды, сочившуюся сквозь дверную щель, — вода медленно расползалась по верхней ступени и все прибывала и прибывала, пока не залила и вторую ступеньку.
«Ш-ш-ш-шлеп!»
Это прозвучало громче, чем в предыдущий раз, но звук все так же заглушался шумом подземной реки. Бух… И опять шарканье.
Это уже донеслось снизу, из угольной черноты подвала.
Рука Квентина отчаянно тряслась, когда он направил луч фонарика вниз, вдоль ступеней лестницы. Брат и сестра снова услышали глухой звук удара. За ним — шарканье и шуршание, как будто кто-то шел, волоча ноги по камням. Шел тяжело, медленно…
Они и не заметили, как вода из холла добралась до третьей ступени, после чего хлынула сплошным потоком, как весенние воды.
Хотя свет фонарика был слабым, Серафина и Квентин все же могли рассмотреть небольшую часть подвала. И при этом в поле их зрения оказалось кое-что…
— Серфи! — взвизгнул Квентин, когда понял, что это такое. По большей части это оставалось в тени, но и увиденного Квентину хватило для того, чтобы его мочевой пузырь мгновенно расслабился, и горячая влага потекла по ногам, влившись в поток воды, мчавшийся теперь вниз по ступеням как настоящий ручей.
Серафина тоже завизжала, увидев темный силуэт у подножия лестницы.
Почти в панике девочка с грохотом толкнула дверь подвала, та распахнулась во всю ширь, стукнув ручкой о стену. Однако, несмотря на охвативший ее ужас, Серафина резко остановилась на пороге, от чего Квентин, удиравший из подвала следом за ней, налетел на сестру и задохнулся, глянув через ее плечо.
Огромный холл был сплошь залит водой, как будто маленькие лужицы расползлись, превратившись в большое озеро. Вода стояла неглубоко, но полностью покрывала плитки. Правда, куда большее потрясение вызвала у ребят та самая фигура, стоявшая на площадке лестницы: слепящий солнечный свет бил в окно, в спину человека, так что лицо оставалось скрыто от взоров. Однако даже в темноте дети поняли — это голый мужчина. Тип на лестнице выглядел, что называется, кожа да кости, а солнечные лучи, пронизывая седые волосы, создавали видимость нимба вокруг его головы. Самое ужасное, что человек был какой-то ненастоящий, то он представлялся вполне осязаемым, то становился тенью, и брат с сестрой видели сквозь нее ступени и круглый торшер на площадке. Мужчина что-то держал в руке… палку, что-то вроде длинной палки… и пока бедолаги в ужасе таращили глаза, пришелец поднял свое орудие высоко над головой, а потом стремительно опустил вниз. Палка ударилась о его собственное бедро, ее конец как будто влип в тело… «Ш-ш-ш-шлеп!»
И снова два звука почти слились воедино.
И тут Серафина и Квентин сдались и громко, визгливо закричали от ужаса.
Они бросились бежать, схватившись за руки, разбрызгивая воду, их вопль наполнил огромный холл и эхом отскочил от толстых стен дома.
Предполагалось, что родители сначала отвезут Лорен к врачу, чтобы тот на всякий случай ее осмотрел, хотя Лорен чудесно выглядела в это утро, разве что казалась немного усталой, — но ведь они снова спали вчетвером в одной кровати, так что никто толком не выспался. Если ночная боль не окажется симптомом какой-то серьезной болезни, они доставят ее в школу как раз к началу уроков. Потом Гэйб отвезет домой Эву с Келли, а сам отправится в Илфракомб и приступит к работе, за которую ему платили. Так предполагалось. Но в итоге вышло совсем по-другому.
В медицинском центре, несмотря на раннее прибытие семьи Калег, все три врача оказались заняты — у каждого был назначен прием на восемь часов. И до середины дня ни у кого не нашлось окна в расписании. Поскольку Лорен выглядела прекрасно и неотложная помощь явно не требовалась, регистраторша центра сказала, что попросит кого-нибудь из врачей осмотреть девочку в промежутке между приемом других больных.
Им повезло, что пациент, который должен был прийти в половине одиннадцатого, не явился, и Эву с Лорен проводили к свободному доктору, а Гэйб остался с Келли в комнате ожидания.
Согласно тому, что позже рассказала Эва, доктор выглядел вполне компетентным — это был человек средних лет, интересной внешности, с короткой бородкой, обращался он с Лорен с добродушной уважительностью. Он внимательно выслушал Эву и Лорен, пощупал живот девочки и мышцы — осторожно, но с силой, особое внимание уделив мышцам ног, потому что Лорен сказала ему, что именно в ногах она почувствовала ночью сильную боль. Послушал сердце и легкие, задал множество вопросов о состоянии здоровья в целом. Врач также поинтересовался, не случалось ли у девочки упадков духа или, наоборот, повышенной активности. Случаются ли у нее перепады настроения, как это часто бывает у подростков, и начались ли у нее менструации? Когда вопросы иссякли, врач заявил, что не находит у Лорен никаких расстройств, хотя, судя по темным кругам под глазами, она, похоже, не слишком хорошо спала этой ночью. Но если Эва пожелает, он может дать им направление в стационар, для более глубокого и детального обследования. Эва, взглянув на дочь и заметив выражение ее лица, поспешила вежливо отказаться.