Я прислушалась, лёжа тихо. Слушать было нечего. Только тихо дышали ребята, чуть зашуршали простыни, когда повернулся во сне Джейсон. Абсолютно тихо было в комнате. Так что же это было? Тут я услышала этот звук — вода. В ванной течёт вода.
Я сунула руку под подушку, нащупала «браунинг» в кобуре. Если я спала не дома с пистолетом в кобуре, то на всякий случай держала кобуру застёгнутой. Нехорошо будет, если чья-то рука нечаянно отщелкнет предохранитель, а другая рука так же случайно нащупает крючок… в общем, понятно.
Я расстегнула кобуру, вытащила пистолет и ладонью прикрыла рот Натэниелу.
Он дёрнулся и проснулся, вытаращив глаза. Я показала стволом на дверь ванной. Натэниел кивнул и тронул Джейсона за плечо, а я вылезла из кровати и направилась к двери ванной.
Предохранитель я отщелкнула, пистолет держала двумя руками, направляя в потолок. Может, кто-то из других оборотней решил помыться. Это вполне в их духе — никого не будить и думать, что все путём. Неправильно было бы застрелить кого-то только за то, что он полез не в тот душ.
К двери я подошла сильно сбоку, чтобы моя тень не пересекла луч света, хотя за спиной в комнате света не было, и этого бы не случилось, но осторожность лишней не бывает. Полы халата мне пришлось накинуть на руку, чтобы в них не запутаться. Как я надевала халат — не помню.
Оказавшись у двери со стороны петель, я опустилась на колено, потому что если у того, кто там, есть оружие, то оно, вероятнее всего, будет наведено выше моей головы. Чуть выдвинувшись, я стала отодвигать дверь руками, по-прежнему сомкнутыми на рукояти. Хотелось дать глазам время привыкнуть к свету раньше, чем там заметят движение двери. То, что не стоит из темноты врываться в освещённое помещение, я понимала — это значит ослепнуть на пару секунд. Будь я уверена, что там враг, я бы выстрелила вслепую, но такой уверенности не было.
Из-под двери текла вода, и халат у меня под коленями промок. Это не душ шумел, это ванна наливалась. Теперь я слышала различие. Кто-то перелил ванну. Что там за чертовщина?
Дверь уже открылась до конца, и никого там видно не было. Была только ванна и вода, переливающаяся через край, и льющаяся из до упора открытого крана. Ноги у меня промокли. И холодно было, очень холодно, будто открыли только холодную воду. Кто же такую холодную ванну принимает?
В ванной был только умывальник, стульчак, перегородка и ванна-душ. Помещение достаточно маленькое, чтобы оглядеть с одного взгляда. Прятаться негде. Чья-то шутка? Кто-то забрался, пока мы спали, заткнул ванну и включил воду? Чтобы мы не заметили, пока нас не затопит? Или им все равно? Глупая шутка.
Я встала и зашлёпала по воде. Она была по щиколотку, и это было как-то странно. То есть такой глубокой вода не должна была быть. Подол халата подхватило течение, будто я шла по ручью. И вода была холодная, ледяная.
А в ванне вода клубилась, и это тоже было неправильно. Не видно было дна. А ведь ванна не такая глубокая. Белая ванна, чистая вода. Почему же она непрозрачна?
Пистолет я держала дулом вверх, но потянулась отключить воду. Наполовину я ожидала, что меня что-то схватит за руку, но этого не случилось. Кран просто повернулся, и наступившая тишина оглушала. Только тихо журчала вода, плескалась по ванной. Она прояснилась, как в набранном из-под крана стакане, когда в воде слишком много примесей. Молочная гуща осела на дно, и что-то в воде было. Выплывало из мрака, будто наводясь на резкость.
Бледная рука, волна рыжих волос — я смотрела в лицо Дамиана. Глаза его были открыты и мертвы, но ведь сейчас день. Он мёртв. Дышать ему не надо. И он вполне может быть под водой, ему это не вредно. Однако логика не помогала. При виде плавающего под водой Дамиана я сделала то, что сделала бы, будь он человеком — потянулась к нему руками.
Пистолет я бросила на пол и сунула руки в ванну. Нащупала его, ухватилась за рубашку и стала тянуть, тянуть из воды, но вода будто была тяжелее, чем должна быть, тяжелее и холоднее. И он уже был почти на поверхности, когда я поняла, что это не вода, это лёд. Его вморозило в большую глыбу льда, и у меня руки вмёрзли в неё вместе с ним.
— Анита, Анита!
Это был голос Натэниела, его рука лежала у меня на плече, и я очнулась в спальне Джейсона. Пульс в горле просто душил меня. Я села, огляделась. Дверь в ванну была приоткрыта, но воды слышно не было. Сон. Приснилось.
Меня стало трясти, я дико замёрзла.
— Мне Дамиан приснился. Он был холоден, заморожен во льду.
— У тебя кожа как лёд, — сказал Натэниел.
Джейсон уже сел. Короткие светлые волосы растрепались, глаза ещё не до конца проснулись.
— Что случилось?
Натэниел обнял меня, растирая мне руки.
— Когда ты ела последний раз, Анита?
— С тобой вместе, в машине.
— Больше двенадцати часов прошло. — Он посмотрел на Джейсона. — Ей срочно нужно поесть.
Джейсон не стал задавать вопросов — просто вылез из кровати и присел возле маленького холодильника, служившего заодно прикроватным столиком. Оттуда он вытащил тарелку фруктов — яблоки и бананы.
— Не люблю холодных фруктов, — сказала я.
— Анита, тебе приснился Дамиан, потому что ты поедала его энергию. Съешь банан.
Вдруг я поняла, что он прав. От холода я отупела.
Джейсон подал мне банан, но Натэниел помог его очистить, потому что меня слишком сильно трясло.
Натэниел стал кормить меня кусочками, а зубы у меня продолжали стучать. Когда я смогла проглотить банан, дрожь немного унялась, но не слишком.
— Мясо, белки, — сказал Натэниел.
Джейсон достал коробку из китайского ресторана, но даже предлагать не стал, покачал головой.
— Слишком старое.
Он вытащил белый пенопластовый контейнер и прочёл:
— Фахитас из «Эль Магея», вчерашние.
Натэниел открыл коробку, достал пальцами кусок говядины и поднёс мне ко рту:
— Ешь.
Я стала есть, и мясо было невероятно вкусно, даже холодное. Казалось, оно насыщает не только мой желудок. Разгребая жареный лук и перец, я выбирала куски говядины. Согревшись, когда кожа уже не обжигала льдом и меня перестало трясти, я стала есть медленнее, потом помотала головой.
— Больше не могу.
— Ты почти все мясо съела, — сказал Джейсон. Он сидел около кровати, положив на неё руки, а подбородок на руки. — Я слышал, как Натэниел сказал, что ты поглощаешь энергию Дамиана?
Я кивнула.
— Жан-Клод сказал, что вы с Натэниелом и Дамианом составили второй триумвират.
— Очевидно, — сказала я.