«Радуйся, что твой сын уцелел. Повезло ему – отец сожжен заживо, мать сбежала». Маленькому полукровке пришлось туго, сомнений быть не может. И он оказался достаточно живучим и сильным, чтобы вырасти среди ролфи и потом выгрызть зубами причитающееся по праву – замок, земли, титул. Наверняка ведь нашлось немало желающих припомнить нечестивую страсть отца к обыкновенной военной добыче. Ну а попрекали мамашей бедолагу до смертного одра.
«Ага! А потом бестолковые наследнички в благодарность влили гнилой крови диллайн! – разозлился дедуля, подслушав мысли Джоны. – Изничтожили крепкий род! Сволочи безмозглые!»
Демонстративное молчание матери Рамман переносил тяжело. Миледи не умела долго таить обиду, но если уж просыпалась в ней знаменитая злопамятность Третьих, то – держись. Поэтому молодой человек решил нанести упредительный удар, то бишь напасть первым:
– И нечего на меня так смотреть! Как сидеть безвылазно в Янамари и ходить нянькой за младшим братом, так я взрослый, а как высказать свое мнение – так несмышленый ребенок. Это несправедливо! Скажешь, нет?
– Я не считаю тебя маленьким, Рамман, я лишь пытаюсь оградить тебя от вещей неприглядных и недостойных. Пример твоего отца должен служить суровым уроком, а ведь Бранд был гораздо опытнее и старше.
«Не забудь сказать парню, что законнорожденный только он, – не преминул напомнить призрак. – У! Подлое бабье племя, стоит только отвернуться, как вы наставите рога».
Призрак еще долго поносил самыми последними словами неблагодарных потомков и неверных жен, но графиня Янамари успела притерпеться к его грубости и хамству. В конце концов, она такого наслушалась в императорском дворце! Тамошние призраки ведут себя гораздо хуже и слов не выбирают, даром что почти все – королевских кровей.
– Я не могу потерять еще и тебя, Рамман.
– А я тебя могу?!
Тема проклятия была в их маленьком семействе под суровым запретом. Так жить проще и спокойнее. Однако не стоит думать, будто шуриа безразлична собственная жизнь и не страшит внезапная смерть, совсем нет. Они быстро покоряются неизбежности и все силы отдают на поиски смысла и радостей жизни, а не на бесплодные сожаления о несправедливости судьбы. Их близким многократно тяжелее.
– Матерей не выбирают.
«Зато выбирают отцов. От него за пять шагов смердит диллайн».
«Нос заткни, Паленая Шкура», – мысленно рыкнула Джона.
– Я всего лишь прошу выслушать мои соображения относительно твоего участия в делах Шанты, – примирительно молвил юноша, присаживаясь в кресло напротив.
Все матери склонны видеть в своих детях исключительно достоинства и добродетели, Джойана в этом вопросе не считала себя исключением из правил.
«Ах, какой же ты убийственно красивый, – думала она, любуясь длинными ногами, шелковыми ресницами и тонким рисунком чувственных губ молодого человека, по чудесному стечению обстоятельств приходившегося ей сыном. – Сколько сердец будет разбито походя, еще до того момента, когда ты осознаешь свою власть над женщинами. Не сосчитать! А уж потом… Но зачем, ну скажи, зачем ты лезешь в политику, в эту грязь и мерзость, если имеется возможность оставаться в стороне?»
Впрочем, Джона еще не успела забыть себя в столь же юном возрасте. Когда ей казалось, что пока она прозябает в провинции, возится с крикливым младенцем и следит за тем, сколько сахару кладет кухарка в варенье, жизнь, бурная и настоящая, проходит мимо. И, помнится, точно так же пришлось доказывать Бранду, что она ему в Санниве пригодится – и на балу, и в постели, и в интригах.
И как обидно видеть любимого сына, со всей юношеской страстью стремящегося наступить на те же грабли. Видимо, мы все просто неспособны учиться на чужих ошибках. До определенного возраста. И то, чаще всего, столь благое намерение остается всего лишь пожеланием, а не повседневной практикой.
– И что же, по твоему мнению, я делаю не так? – сдалась Джона.
– Прежде всего, мы доподлинно не знаем, что делается на Шанте. И все эти велеречивые заявления о страдающей под ролфийской пятой Родине – не более чем сказки ушлого агента. Который, не исключено, работает не только на тебя или, скажем, графа Эска. Помнишь ведь поговорку насчет нескольких телег для тонкостенных горшков?
– В двурушничестве господина Тиглата я даже не сомневаюсь.
– Ролфийского там только – одинокий гарнизон. Синтаф фактически оставил Шанту на произвол судьбы, пролив и море кишат каперами – нашими, конфедератов, Ролэнси и просто пиратами.
– Абсолютно с тобой согласна. И?
– Прежде чем слать деньги какому-то ловкому авантюристу, ты могла бы выяснить подлинную обстановку на острове. Вдруг ты и твоя помощь только вредит нашим… э… горцам?
Называться шуриа Рамман, к превеликому счастью, не мог. Проклятие его обошло стороной. Слава Великим Духам!
– Я всегда полагала, что черпаю информацию из источников, заслуживающих доверия, – уклончиво процедила несколько уязвленная графиня.
– Эск преследует собственные цели, не забывай.
– Аластар не стал бы меня обманывать, – мягко молвила Джона. – Уж поверь!
Призрак предка-ролфи аж затрясся от беззвучного хохота.
«Курица ты! Диллайн не обманывают, только когда юбки бабам задирают».
«Ты все-таки определись – курица или змея? – посоветовала женщина невозмутимо. – Или, может быть, дева-василиск?»
– У Эска свои резоны. Как и у князя Вилдайра, – отмахнулся Рамман, но вдруг перегнулся через стол и, приблизив свое лицо к лицу матери, прошептал: – Ты никогда не думала, почему ролфи до сих пор не прибрали Тэлэйт, то бишь Шанту, к рукам? А ведь они могли бы. Флот Ролэнси по мощи давно сравнялся с синтафским. И что им стоит высадить десант, вырезать под корень последних шуриа и объявить остров своей собственностью?
«Выжечь змеиное гнездо! Выжечь раз и навсегда!» – радостно поддержал идею бесплотный дух.
А Джону насквозь продрало могильным холодом. Мальчишка, уже несколько лет носа не казавший из поместья, задавался теми же вопросами, что и они с Лерденом Гарби. И Рамман глядел в самый корень проблемы. Но если это в нем не говорила кровь отца, то что же?
«А губа у тебя не дура, змеюка! – восхитился догадливый призрак. – Абы перед кем ты не заголялась. Но могла бы и хорошего ролфи подыскать».
– Я думаю, что на твой… остров у всех игроков свои планы. И заслуга господина Тиглата лишь в том, что он умудряется лавировать между ними и никому не попадаться на зуб, – продолжал юноша. – Я бы на твоем месте все же проверил, что он подразумевает под «поддержкой патриотов».
– Не забывай, я веду дела с Тиглатом и ему подобными личностями еще и потому, что ему покровительствуют наши союзники.
Рамман уставился на мать немигающим взглядом: