Свистел ветер в снастях, хлопали вымпелы на мачтах, резко и тоскливо орала неотрывно летящая за корветом морская птица. Команда либо старательно отворачивалась, либо смотрела сквозь Грэйн, словно она была призраком – тем самым, которых не бывает. А может, все-таки бывают? Может, она уже умерла и прикована теперь навечно к кораблю-призраку, стремящемуся в никуда посреди бескрайнего свинцового простора?
– Я бы не советовал вам покидать каюту и выходить на палубу.
Голос за спиной – снова. Проклятый шуриа вновь подкрался бесшумно и застал ее врасплох. Грэйн подавила дрожь и заставила себя развернуться медленно и спокойно.
– Отчего же? Разве на борту вашего корабля мне что-то грозит?
Прямой взгляд глаза в глаза. Для ролфи это – вызов, а для шуриа? Невозможно понять… и невозможно узнать, куда же он смотрит, этот Третий. Что такого любопытного он увидел чуть выше левого плеча Грэйн, что глядит, не отрываясь?
Именно такой, как описывали их саги. Тощий и жилистый, он казался ей почему-то… немытым, что ли? Словно какой-то серый налет покрывал смуглую кожу, придавая ей чуть зеленоватый оттенок незрелой оливки; глаза были равнодушны и непроницаемы. Грязно-синие, будто два осколка бутылочного стекла. На ум ей пришло странное сравнение – звериные. Именно такой оттенок и такой взгляд бывает у детенышей диких животных. И в этом саги не лгали тоже.
– Разве вам неизвестно, эрна, что лучший залог безопасности – это избегать опасных мест? – капитан пожал плечами. – Море таит в себе множество опасностей, неведомых тем, кто привязан к суше. Палуба боевого корабля, который вот уже третий месяц не заходил в порт, может быть небезопасным местом для молодой женщины.
– Полагаете, мое присутствие может послужить причиной бунта? – В ответное пожатие плеч Грэйн вложила все презрение ролфийского офицера к сомнительным порядкам на борту конфедератского капера.
Яльдан Нимрэйд тонко улыбнулся.
– Нет. Но искушать мою команду лишний раз все-таки не стоит. Впрочем, раз уж вы почувствовали себя настолько лучше, что выбрались наверх… Нам с вами следует кое-что обсудить, эрна. Нечто касательно нашего дальнейшего совместного путешествия.
Отчего в устах этого змея даже вежливое обращение звучит изощренным ругательством? Грэйн нахмурилась.
– Я считала, что лорд Мэрид, – предупрежденная, она именовала Конри так, как должен был звать его и этот капер, – дал вам достаточно четкие инструкции относительно меня.
– О да, – теперь он откровенно ухмылялся. – Лорд Конри их дал.
Да будь ты проклят, аспид! Ох, ты ведь уже проклят…
– В таком случае, что же нам обсуждать?
– Кое-какие нюансы, слишком незначительные, чтобы лорд Конри о них упомянул.
Должно быть, Третьему доставляло несказанное удовольствие это жонглирование словами и намеками. Грэйн хмыкнула. Может, это у шуриа традиция такая – устраивать пляски с бубнами вокруг обычного шантажа?
– Отлично, – она кивнула. – Раз вы считаете так, то давайте обсудим.
– Не здесь, – недовольный ее откровенным нежеланием играть дальше, Нимрэйд чуть поморщился. – Сейчас вам лучше спуститься к себе, эрна. Мне нужно закончить собственные дела здесь, наверху. Чуть позже я пришлю за вами. Полагаю, вы не откажетесь отужинать со мной?
«Можно подумать, у меня есть выбор», – мрачно подумала Грэйн.
– Не откажусь.
– Надеюсь также, что ваше недомогание не вернется за то краткое время, на которое мы расстаемся, – капитан показал неожиданно белые мелкие зубы. – Меня весьма огорчит, если морская болезнь лишит меня удовольствия от вашего общества, эрна.
– Не вернется, – ролфи в ответ продемонстрировала волчий оскал, давая понять, что не попытается сбежать.
– Прекрасно. До скорой встречи, эрна.
Он отвернулся и пошел прочь, легко ступая по влажной палубе своего скользящего по волнам корабля. Грэйн коротко выдохнула и полезла обратно, в пахучее нутро «Ускользающего». Отступать ей воистину было некуда.
«Он ничего мне не сделает». – Грэйн повертела в руках свой капор и отложила его на сундук, позволив косе свободно лечь на плечо. За всей суматохой этого внезапного задания она так и не нашла времени как следует промыть волосы, так что серебристый отсвет – признак чистоты ролфийской крови – безнадежно погас под слоями дорожной пыли и пота, и влажная коса Грэйн приобрела какой-то невнятный темно-серый оттенок. Словно шерсть обычных лесных волков, а не грозных Гончих Своры Оддэйна. И все-таки это была откровенно ролфийская коса – короткая, толстая и дерзко открытая посторонним взорам. Настоящий вызов для того, кто понимает, куда ролфи обычно идут, не покрывая головы. Интересно, насколько хорошо этот шуриа изучил традиции детей Морайг?
«Наверняка хорошо, – мрачно подумала девушка, проверяя свой нательный арсенал и отчетливо понимая его бесполезность. Ощущение металла у кожи рождало лишь неудобство, но не приносило уверенности. – Но он ничего мне не сделает. А если сделает – заплатит. В любом случае заплатит».
О да, а теперь попробуй сама себя убедить в этом, Грэйн эрн-Кэдвен. Приятно ли тебе быть живцом?
И кого, проклятие, когда-либо интересовали мысли и ощущения приманки в капкане? Уж точно не лорда Конри.
И все-таки ролфи недаром гордятся своим знаменитым самообладанием. Когда Грэйн наконец-то вошла в капитанскую каюту, она была выдержанна и спокойна, словно изваяние Девы Сигрейн – то, которое уже без сердца.
– О, наконец-то я могу лицезреть вас в подобающей обстановке, эрна! – капитан и не подумал встать при ее появлении. Должно быть, хорошим манерам шуриа не обучают. Впрочем, кому придет в голову обучать хорошим манерам шуриа? Как говорят в Ролэнси: «Как бы пес ни выл, он не станет волком». Дикари остаются дикарями. И, разумеется, сами ролфи немало тому способствовали. И своего добились, есть чем гордиться – капитан Нимрэйд демонстрировал первозданную простоту нравов, несмотря на любезность его речей.
– Обстановка и впрямь неплохая, – невозмутимо похвалила Грэйн каюту. – Примите мое восхищение. Весьма уютно для боевого корабля.
Ну да, было чем восхищаться. Такой… свалки беспорядочной роскоши эрне Кэдвен видеть еще не доводилось. На взгляд нормального ролфи, которые из деталей внутренней отделки до сих пор предпочитают резное дерево и кованый металл, а из украшений интерьера – охотничьи трофеи и коллекции оружия, собственно обстановка капитанской каюты «Ускользающего» больше подошла бы будуару имперской куртизанки. Попытка сочетать несовместимое – диллайнские четкие орнаменты, псевдоролфийские запутанные плетения, якобы рунические письмена и, вероятно, шурианскую пестроту – вылилась в итоге в дикое смешение стилей, не имеющее никакого смысла. Одни только перья чего стоят! Да и сам капитан… Белый имперский китель с золотыми эполетами и аксельбантом расстегнут, шелковая рубаха с кружевным воротником небрежно заправлена в драгунские лосины, а довершают ансамбль кавалерийские сапоги. Костюм в стиле «что награбил, то напялил». Из шурианского на Нимрэйде был только традиционный «шаманский» пояс, весь в каких-то висюльках и побрякушках, да связка амулетов на груди. Да еще волосы – длинные, почти до талии, выглядевшие весьма неопрятно. Но взгляд вырядившегося пугалом – или мародером — Третьего оставался все тем же – неподвижным равнодушным взглядом замершей на теплом камне змеи. То ли уползет, то ли прыгнет.