Жозеб Мендия – будущий супруг леди Янамари? Скорее «нет», чем «да».
«Нам такой сосунок не нужен! – поддакнул прадедушкин дух. – Щенок бракованный».
И не нужно быть шуриа, чтобы чувствовать алчность претендента на руку. Нет, алчность в мужьях – это даже хорошо. Муж-альтруист, как показывает практика, опасен и непредсказуем. В конце концов, супружество – это более или менее взаимовыгодное предприятие. Жозеб уже до последнего медного лейда вычислил стоимость Джониных сережек и бриллианта в подвеске и наверняка прямо сейчас прикидывает, во что вложит полученные в качестве приданого деньги. В еще одну фабрику, надо полагать. Во что же еще? Это только кажется, что у стройных, зеленоглазых и узкобедрых только альковные забавы на уме. Джона прямо-таки слышала, как скрипят в голове у ее спутника мозги, просчитывая грядущие прибыли от выгодной сделки под названием «брак с графиней-шуриа». Господина Мендию вполне устраивает перспектива стать в очень недалеком будущем горестным вдовцом. Эта деталь – тоже часть грядущей сделки. Никто не вечен, тем более шуриа. И даже из проклятия всегда можно сделать маленький, но приятный бонус. Смерть – такой же товар, как и все остальное в этом мире. И мы оба об этом знаем и оба заранее согласны, не так ли?
– У нас самые лучшие места. Бельэтаж. Сцена совсем рядом, – хвастался кому-то Жозеб.
«И вот это теперь называется ролфи? – брезгливо полюбопытствовал призрак. – Вырядился, как баба».
К слову, а у деда глаз наметан, невзирая на многовековую разницу во вкусах. Кто сказал господину Мендии, что в брюках с поясом, расположенным выше естественной талии, чуть расширенных у бедер, но сужающихся к щиколотке, он выглядит более внушительно? Убейте, если не тайный враг и недоброжелатель.
«Клянусь Оддэйном, у этого красавчика под рубашкой девчачьи сиськи».
«Вот и проверим», – ухмыльнулась мысленно Джона.
Теперь ждать начала представления было уже совершенно не скучно. Возмущенный падением современных общественных нравов и наследственной шурианской склонностью к разврату, Эйккен разразился такой долгой и прочувствованной речью, что Джона аж заслушалась. Заодно она узнала, насколько те, кто сейчас имеет наглость именоваться ролфи, отличаются от настоящих, подлинных детей Морайг. Разумеется, высокой моралью и нетерпимостью ко всяким выползкам и вылеткам. Еще неугомонного дедушку возмущало принципиальное отсутствие у мужчин мечей, кинжалов и прочих атрибутов ролфийской мужественности.
«Где звериные шкуры? Где косы? Где скальпы врагов?» – гневно вопрошал призрак.
И по поводу скальпов… Джона с предком опять-таки согласилась. Кое-кому из пришедших полюбоваться спектаклем было бы гораздо честнее носить их на поясе, чтобы никто не обольщался любезными речами и ласковыми улыбками, расточаемыми направо-налево без счета. А ведь на самом деле стоит зазеваться – и прощай, скальп! – иногда вместе со всей головой.
Джона представила, как выглядел бы Жозеб Мендия в медвежьей шкуре, наброшенной на плечи, и со скальпами врагов на поясе, к своему удивлению, найдя воображаемое зрелище гораздо менее курьезным, чем весь его нынешний вид. Суровые черты, доставшиеся мужчине от ролфийских предков, совершенно не сочетались с высоким воротником накрахмаленной рубашки, окружавшим его лицо от щеки до щеки. И этот глупый батистовый шарфик, обмотанный вокруг шеи и завязанный спереди узлом!
«Развратили вас диллайн, превратили из охотников в дичь… Перемешали всех в… одной колоде, точно харч для свиней. Кто тут ролфи? Стадо полукровок!»
Нелицеприятные комментарии возмущенного духа придавали традиционному проходу по центральной лестнице некоторую, отсутствовавшую ранее, пикантность. Дед был остер на язык и весьма наблюдателен. А может быть, Джона уже успела притерпеться к его постоянному присутствию. Во всяком случае, несколько колоритных словесных оборотов на староролфийском из лексикона древнего воителя она выучила наизусть.
«Да что же это такое делается? А?! Бабы совсем совесть потеряли! Голые ходят! Совсем голые!» – вопил откуда-то из-под расписного купола призрак. Оттуда наблюдать за злостным падением нравов ему было гораздо удобнее.
«Ты только глянь на эту, в розовой… тряпке. Позор всем детям Морайг! Стыд и позор!»
Леди Дэгберт, пожалуй, превзошла всех дам по части обнаженности. И добро бы окружающим приходилось созерцать только пышный бюст, едва прикрытый муслином. Сочтем это зрелище символом плодородия. Но еще имеется… э… полнейшее отсутствие талии. Более плотная ткань и корсет спасли бы положение, но хороший вкус и здравый смысл были безжалостно принесены в жертву прихотливой моде.
За сердечным приветствием с лордом Джафитом, который и не думал скрывать своего полнейшего удовлетворения, последовал холодный, полный взаимного презрения обмен поклонами с леди Эск. К тому же оказалось, что и расположились они в ложах напротив.
Обидно! Теперь волей-неволей придется весь вечер созерцать жену Аластара. Как будто специально все подстроено. Бриллиантовая диадема, венчающая высокое чело леди Лайд, наверняка какая-нибудь семейная реликвия Эсков или даже свадебный подарок, настолько великолепно подобраны камни.
«А вот это личико мне нравится. Чистокровная ролфи, присягнуть готов. Посмотри, посмотри же!»
«Да куда смотреть-то?»
«На галерку. В белом платье… В белом? Тьфу! Совсем забыли традиции! Диллайн все мозги повыклевали!»
И верно. На галерке, как раз напротив, только гораздо выше лож, сидела молодая девушка – скуластенькая, зеленоглазая, и если бы не хмурое выражение лица да плотно сжатые губы, то очень даже милая. И – да, настоящая ролфи, какие нынче редкость в пределах Синтафа. Знакомое неукротимое бешенство, ненадежно сокрытое в душе и видимое, должно быть, одними лишь шуриа, как призрачное сияние.
«Нарядить приличную девушку в белое шлюхино платье, разве такое видано?!» – не унимался дух.
Джоне стало неприятно, и она отвернулась. Чтобы тут же натолкнуться на горящий ненавистью взор леди Лайд.
«А эта дородная курица чего от тебя хочет?» – тут же отвлекся от любования девушкой-ролфи любопытный пращур.
«Откуда мне знать? Ненавидит шуриа, должно быть», – отмахнулась с деланым безразличием Джона.
Если леди Лайд и подозревала их с Аластаром, то исключительно в силу болезненной ревнивости.
Призрак же веселился от всей души.
«Знает змеюка, чье гнездо разорила. Хвост так и трясется».
«Чему радуешься, волчина? – огрызнулась леди Янамари. – Вот сдаст она нас эсмондам. Они меня прикончат, и ты останешься снова в полном одиночестве».
«Меньше блудить надо было с чужими мужиками. Тем паче с кем? С диллайн! Не могла найти хорошего ролфийского парня? Диллайн тебя перышком пощекотал в интересном месте?»
Джона, не сдержавшись, прыснула от смеха. У Аластара на теле был рисунок – три совиных перышка. Справа, в самом низу живота.