Порубов достал из кармана бумажку.

– Вот адрес их так называемого офиса и фамилии. Жду десять секунд. Не соглашаешься, я сжигаю бумажку. Соблазн слишком велик, чтобы носить ее с собой.

Я ни про что другое думать не могу. Раз, два… – в левой руке Мишаня держал сложенную вдвое бумажку, в правой зажигалку.

На счет «семь» Комбат сдался.

– Мы сами посчитаемся с ними, нельзя, чтобы эта мразь убивала людей и дальше.

– Доктор сказал, что они сегодня и завтра будут на своей базе, готовятся к очередному заказу. Если хочешь…

– Хочу, – огрызнулся Комбат.

* * *

Дом, в котором держали свой смертоносный инвентарь поджигатели, стоял в стороне от деревни, в самом углу большого участка.

Комбат раздвинул мокрые от ночной росы кусты и глянул на мертвые окна двухэтажного строения. Над трубой вился легкий дымок. Под яблоней стоял микроавтобус.

– Ты уверен, что Доктор тебя не обманул?

– После того, что ты сделал в Смоленске, на его месте я не стал бы этого делать.

Комбат скользнул к микроавтобусу, дверца оказалась закрыта. Хозяева, скорей всего, спали в доме. Мишаня аккуратно вытянул резиновый уплотнитель из бокового окна фургона и вынул стекло. В салоне было темно и пахло бензином.

Вспыхнул фонарик, вскоре его тонкий луч упал на емкость со шлангом и насосом.

Рублев свинтил крышку.

– Там бензин, Мишаня. Так вот как они это сделали, – его глаза зло блеснули, и фонарик тут же погас.

Порубов утвердительно хмыкнул.

– Что делать будем?

– Для начала убедимся, что тут нет посторонних.

Рублев и Порубов подобрались к дому. Больше Комбат не церемонился. Он ударом ноги вышиб дверь. На одном дыхании взбежал по лестнице, потому что заметил, как наверху зажегся свет. Преступник выдал себя. Мишаня притаился у крыльца.

Заспанный мужчина с взъерошенными потными волосами выбежал на лестницу, в его дрожащих руках плясало охотничье ружье. Он даже не успел выстрелить.

Комбат одной рукой ухватился за стволы и резко рванул их на себя. Мужчина, не удержав равновесия, покатился по лестнице. Рублев умудрился сбежать первым и встретить его ударом ноги.

Напарник поджигателя, услышав возню, выпрыгнул через окно и, хромая, в одних трусах побежал к машине. Мишаня перехватил его по дороге. Они столкнулись лицом к лицу. Бандит попробовал нанести удар, но кулак его не достиг цеди.

Порубов перехватил руку и перебросил противника через себя, затем, не давая опомниться, схватил за волосы и поволок в дом.

Рублев присел на корточки и молча смотрел в глаза то одному, то другому мужчине. Те, не выдерживая тяжелого взгляда, отводили глаза.

– Это они, – проговорил Рублев, – в доме больше никого нет?

– Нет, мы одни, – бескровными губами прошептал поджигатель.

– Мишаня, проверь, я им ни в чем не верю. Порубов пробежался по комнатам – никого.

– Мужики, вы чего?

– От тебя бензином и гарью пахнет, – ответил Комбат, – но больше я с вами разговаривать не намерен. Вы оба знаете за что.

– Ты чего? Деньги надо – бери, я покажу где. Рублев лишь усмехнулся.

– Деньги ваши сгорят, – сказал он.

– Больше в доме никого, – доложил Мишаня.

– Неси их адскую машинку сюда, – распорядился Рублев.

Он осмотрелся. В прихожей виднелся люк от погреба, к крышке которого было прикручено стальное кольцо. Одного взгляда Комбата было достаточно, чтобы всякое желание сопротивляться у пленников исчезло. Рублев отбросил люк. Под ним скрывался достаточно просторный погреб, стены которого были облицованы керамической плиткой. На самодельных стеллажах лежал всякий хлам: старые покрышки, газеты, обрезки досок. Комбат сбросил бандитов вниз одного за другим.

Лицо его стало каменным. Он не слышал ни просьб, ни мольбы о пощаде. Порубов даже испугался, увидев своего командира таким. Рублев молча вылил в погреб бензин из емкости.

– Поделом, – прошептал он, бросая вниз зажженную спичку и захлопывая люк.

Под ногами загудело адское пламя, языки которого пробивались сквозь щели половых досок. С гулом смешивались крики. Рублев передвинул на люк тяжелый старый комод, зашел на кухню и сорвал шланг газовой плиты, отвернул вентиль на баллоне. Затем молча пропустил вперед Порубова и плотно прикрыл дверь дома.

Они шагали по грунтовой дороге к шоссе, когда далеко за их спинами громыхнул взрыв, послышался лай всполошившихся деревенских собак. Комбат даже не обернулся, ни один мускул не дрогнул на его лице. Порубов тронул Бориса Ивановича за плечо. Тот сбросил руку.

– Мишаня, я уже забыл, что мы сделали. И тебе советую забыть, – Мы поступили правильно.

– Мы сделали не свою работу, – проговорил, глядя перед собой, Комбат, – и только потому, что никто другой не мог ее сделать. Забудь.

Глава 8

Все, что прозвучало на совещании, что было записано и отснято, для гээрушников интереса не представляло. Бахрушин остался озадаченным.

«Неужели Ибрагим сам прибыл в Москву только для того, чтобы раздать заказы на строительство? Тут что-то нечисто. Какого черта они в такие сжатые сроки сумели утрясти с властями столько вопросов? Почему им так быстро выделили земельный участок? Почему… – усмехнулся Бахрушин. – Ну, конечно же, хорошо заплатили. Если в Москве чиновники продажные, то чего уж ждать от Дагестана. Да и муфтии слетелись сегодня, словно осы на мед. Все Ибрагим учел. И момент выбрал удачный, в Дагестане никто сейчас против религии не попрет, никому не хочется, чтобы гранату в окно бросили или бомбу под машину подложили. Хитер, иорданец, хитер, ничего не скажешь! Только что именно он замутил, никак не пойму».

Бахрушин хорошо представлял себе реакцию генерала Гаркунова. Тот, увидев столько важных людей, собравшихся вместе поддержать проект, может даже испугаться. Зачем ему встревать в то, что санкционировано властями и чревато последствиями? Единственное, на что способен Гаркунов, так это устраивать слежки, прослушивать разговоры и писать пространные бумаги наверх.

"Все это дым, – рассуждал Леонид Васильевич, – а дым пускают тогда, когда нужно скрыть истинное передвижение войск. Нам специально подсовывают эффектную дымовую завесу. Они хотят, чтобы мы на нее клюнули. Что ж, мы клюнем.

Мне даже пальцем для этого пошевелить не придется, Гаркунов ухватится за строительство мечети двумя руками. Для него все будет ясно, он сконцентрирует наших людей на контроле за стройкой: появляется участок на границе с Чечней, обгороженный, со своей охраной. Туда прокладываются дороги, туда идет транспорт. Эта стройка оттянет почти все силы, какими мы располагаем в этой операции. Нам придется осматривать железнодорожные вагоны, машины и делать это не открыто, а тайно. Придется проверять финансовую документацию, смотреть, куда ушли деньги, кто их перевел на счета. Работы уйма, а результат может оказаться нулевым. Ибрагим не глуп и вдобавок хитер. Неужто он это все сам придумал? Или кто-то ему подсказал? Погодите, погодите… – думал Бахрушин, – где-нибудь уже отрабатывалась подобная схема?"