Теперь впереди колонны двигался сильный отряд арбалетчиков, перемежавшихся воинами с алебардами. По флангам тоже шли арбалетчики, они то и дело останавливали колонну и обследовали виллы с высокими стенами, а также водосточные канавы, пересекающие дорогу в подземных трубах. В центре колонны довольно понуро, стыдясь, что их приходится защищать, топали по обе стороны обоза викинги с мечами и топорами. Если пастухи выскочат снова, Шеф рассчитывал, что арбалетчики собьют нескольких наездников во время их атаки и еще больше – во время их отступления. С помощью алебарды можно отбиться от всадника, по крайней мере, от легковооруженного.
Но пастухи больше не появлялись. Колонна взобралась на пологий холм и на спуске ускорила шаг: не очень далеко впереди виднелись сияющие стены Вечного города, за ними вздымались застроенные каменными зданиями холмы, на шпилях и куполах играло солнце. Всматриваясь в даль, Шеф неожиданно уловил знакомый промельк взлетающего и опускающегося камня, которым выстрелили из онагра. Некогда раздумывать, куда упадет снаряд. Шеф мгновенно бросился прочь с дороги, прокатился по острым камням, приподнялся на ободранных коленях, чтобы посмотреть, куда все-таки упал булыган. В тридцати ярдах впереди него в воздухе все еще оседал клуб пыли, разлетались осколки ударившегося о плиты мостовой камня. А в строю арбалетчиков виднелась просека глубиной человек в пять, люди лежали по обе ее стороны, один умирающий все пытался заглянуть внутрь своей развороченной грудной клетки. Пока окружающие с ужасом глядели на покалеченных товарищей, Шеф увидел, что образовалась еще одна такая просека, потом еще, людей косило, как солому. А они по-прежнему растерянно озирались, некоторые вскидывали арбалеты в поисках невидимого супостата. Шеф подбежал к ним, закричал, чтобы рассредоточились, сошли с дороги, залегли, укрылись за стенами. Пока они это делали, прилетел еще один двадцатифунтовый булыган, и над дорогой взметнулись каменные осколки. Уже двадцать или тридцать человек лежали недвижимо, а противника все еще никто не видел. Но противник был здесь, Шеф разглядел катапультную батарею, установленную в полумиле выше по склону холма, прислуга беззаботно расхаживала вокруг машин, взводила пружины и разворачивала хвостовики. Сейчас выстрелят снова. Шеф нырнул, и еще один булыган просвистал мимо, на этот раз довольно высоко. Позади с дороги разбегались погонщики мулов из обоза, а викинги, забыв о гордости, прятались среди деревьев и стен.
Противник был здесь. Шеф настроил подзорную трубу, отчетливо разглядел людей вокруг катапульт. Он не нашел Эркенберта, хотя наполовину уже этого ждал. Должно быть, дьякон успел обучить многих помощников, способных занять его место. Как же достать противника? Из имевшегося сейчас у северян оружия на такую дальность били только дротикометы. Они сделают свое дело, хотя против людей они более эффективны, чем против машин. Шеф прокричал приказ, и расчеты катапульт стали распрягать мулов, разворачивать и устанавливать свои машины, начали долгую подготовку к выстрелу. И пока они это делали… камни свистели теперь высоко над головой, прицел был перенесен на позицию дротикометов, и Шеф побежал вперед, к своим рассеявшимся арбалетчикам, выкрикивая приказ атаковать.
Томительные мгновенья воины не шевелились, подчиняясь инстинктивному страху перед прилетающими издалека снарядами. Ложись, замри, уползи в сторону. Шеф орал, пинками заставлял своих людей подняться на ноги, взывал к их гордости и чувству долга. Вид человека, выпрямившегося во весь рост и оставшегося невредимым, вернул им немного здравого смысла, напомнил о неточности онагров при стрельбе по одиночной цели. Арбалетчики поднялись и неуклюже бросились вперед. Шеф закричал им, чтобы двигались перебежками. Пробежать десять-двадцать шагов, залечь, пока бежит другой, а когда он заляжет, начать новую перебежку. И не бежать в открытую. Не давать врагу возможности прицелиться.
Со склона холма рядом с батареей онагров Эркенберт и император наблюдали за поспешно организованной атакой. Для них это выглядело так, будто склон покрылся суетящимися муравьями, вроде бы ни один не двигался все время вперед, но масса в целом неуклонно приближалась. Тем временем снаряды катапульт летали уже в обе стороны. Один из людей Эркенберта опрокинулся навзничь, ему перебил хребет огромный пятифутовый дротик. Раму одного из дротикометов разбил камень онагра, лопнувшая пружина хлестнула северян по рукам и лицам.
– Я видел его мгновенье или два, – заметил Бруно. – Жалко, что он не постоял чуть подольше, чтобы твои люди успели в него выстрелить. Тогда бы все сразу было кончено.
– Как и в случае твоей смерти, – ответил Эркенберт.
– Он до сих пор даже не знает, где я.
Арбалетные болты, долетающие с предельной дальности, зазвенели по камням вокруг батареи онагров. Расчеты стали нервно вздрагивать и оглядываться. «Невозможно схватить весящий тонну онагр и утащить его с позиции, – подумал Шеф, – невозможно вывезти машины достаточно быстро. Если поднажать, удастся захватить всю батарею, возможно, враг не готов отразить стремительную атаку».
А может быть, готов. До настоящего момента противник в этом сражении предусмотрел все. С ужасом, таким пронзительным, что вызывал в груди спазм, Шеф вспомнил короля Карла Лысого, как тот рвался и рвался вперед, пытаясь захватить машины, которые, дразнясь, появлялись на все новых и новых позициях. Теперь Шеф делает то же самое. И на этот раз противник лучше знает местность, имеет план действий, а Шеф слепо бросается вперед, уповая на превосходство в вооружении.
– Стой! – закричал Шеф. – Остановитесь, укройтесь и стреляйте. Хватит бежать!
Его голос услышали только ближайшие арбалетчики, остальные, увидев, что враг дрогнул, ринулись вперед, чтобы отомстить за пережитый страх.
– Сработало, – отметил Бруно и кивнул трубачам. В пространство между бегущими арбалетчиками и батареей из-за укрытий в виде оливковых деревьев и стен роскошных вилл выехали тяжеловооруженные всадники, краса и гордость императорской армии: кольчуги сверкают, подкованные сталью копыта высекают из камней искры, острия пик нацелены вперед. Каждая группа всадников сразу устремилась на неприятеля, не пытаясь выстроиться в общую линию. Они начали атаку с расстояния в какие-то пятьдесят ярдов, пять панических ударов сердца для человека без доспехов, на которого прет боевой жеребец.
Шеф, находившийся чуть сзади самых быстрых арбалетчиков, увидел, как они остановились, замялись, потом все как один повернулись и побежали, прыгая по камням, чтобы уклониться от надвигающихся сзади пик. Один человек припал на колено, вскинул арбалет. Пока он жал на спуск, пика вонзилась в него, вздернула его с земли, и стрела пошла прямо в небо. С искусством выросших в седле людей наездники работали пиками, а когда те ломались или застревали в распростертых телах, выхватывали из прикрепленных к седлу ножен широкие мечи. Шеф вдруг увидел, что один из копейщиков выбрал его в качестве очередной жертвы. Их взгляды встретились, всадник ударил длинными острыми шпорами, и конь, роняя хлопья пены, прыгнул вперед. Шеф потянулся за арбалетом, зашарил на поясе, понял, что в который уже раз оказался в критический момент безоружным, не считая поясного ножа. Попробовать сбежать – значит быть бесславно сраженным сзади, навсегда остаться поводом для шуток. Постараться отразить удар?