Проводившиеся корабли на этом переходе почему-то растянули строй, так что общая глубина походного ордера, от головного Т-218 до концевого эскадренного миноносца «Славный», достигала трех миль. Несмотря на это, опасный участок, когда с исправными тралами шли только Т-218 и Т-215, миновали благополучно, поскольку заграждение И-17 осталось в стороне от пути отряда. Ко времени поворота на фарватер 10 ТБ-ж поврежденные тралы уже заменили запасными, и все пять тральщиков снова выстроились в «минный» уступ.
На переходе по фарватеру 10 ТБ опять не обошлось без затраливания мин и повреждения тралов. Кроме того, батарея противника, вероятно, получившая с острова Кери сообщение о возвращении отряда, в 2:40 начала обстрел с дистанции около 95 кб, но попаданий не добилась. В это время Т-218, выйдя из колонны, прикрыл заградитель «Марти» дымовой завесой. В 3:37 обстрел прекратился.
В восточной часта Юминданинского минного поля на заграждении И-69 за кормой Т-210 взорвалась мина, захваченная буксиром трала. От близкого взрыва деформировалась кормовая часть корпуса корабля, рулевое устройство получило повреждения, а также сорвался стопор якоря, вследствие чего корабль остался стоять на месте. Подошедший на помощь Т-218 взял Т-210 на буксир, и так как трал Т-207 перед тем был поврежден взрывами двух мин, то проводку кораблей опять продолжали только Т-217 и Т-215. Но их путь пролег в протраленной ранее полосе, и около 8 часов отряд без дальнейших происшествий пришел на рейд Сууркюля. К тому же времени подошли догнавшие отряд Т-218 и Т-210, на котором перешли на ручное управление рулем.
В ночь на 4 ноября первый эшелон гарнизона Ханко доставили в Ленинград. Т-210 остался там в ремонте до 21 ноября, а минный заградитель «Марти» вообще больше не участвовал в походах на Ханко, так как в результате близкого взрыва мины, происшедшего в ночь на 2 ноября в параванном охранителе, сдвинулись с места главные котлы.
Таким образом, поход первого отряда на Ханко прошел успешно — чему, безусловно, способствовала высокая выучка экипажей базовых тральщиков.
Около 0:20 3 ноября, когда возвращавшийся из Ханко первый отряд находился еще в районе маяка Порккала, из Кронштадта к Гогланду вышел второй отряд в составе эскадренных миноносцев «Суровый» и «Сметливый», ледокола «Суур Тылл», базовых тральщиков Т-205, Т-206 и Т-211, а также четырех катеров МО. Вследствие спешной подготовки к походу, на тральщиках не успели принять вторые запасные комплекты параванов и тралящих частей, а на Т-205, на котором перед походом срубили мачты, не оказалось времени для уничтожения и определения девиации магнитных компасов. Сколько бед принесла эта самая спешка в период проводки конвоев между Таллином и Кронштадтом! И вот снова она — как будто только вчера приняли решение на эвакуацию…
На переходе к Гогланду ледокол из-за плохого качества угля сильно отстал, и так как он не мог развивать необходимую для проводки за параван-тралами минимальную двенадцатиузловую скорость, то его от похода отставили. Никакого резерва предусмотрено не было, и таким образом количество возможных эвакуируемых сразу сократилось в несколько раз. В этой ситуации, когда поход становился не только рискованным (запасных тралов нет), но и малоэффективным, его никто не отменил.
В течение дня 3 ноября оба отряда — первый и второй — стояли на якоре на рейде Сууркюля. По приказанию командующего эскадрой Т-207 включили в состав второго отряда в качестве ведущего тральщика, хотя все три комплекта параван-тралов на нем потеряли при проводке первого отряда. Командиру тральщика старшему лейтенанту Шумакову, как старшему в группе, сообщили подробные данные об обстановке — мало прибавившие, впрочем, к тому, что ему самому было известно из личного опыта. Со своей стороны, командир второго отряда, только недавно назначенный начальник штаба эскадры капитан 2-го ранга В.М. Нарыков, инструктируя Шумакова на переход, не дал никаких указаний относительно обхода обнаруженного в районе маяка Порккала минного заграждения И-17.
Около 19 часов 3 ноября корабли второго отряда начали движение от Гогланда. Головным шел Т-207, за ним в строю «минного» уступа — Т-206, Т-205 и Т-211. Эскадренный миноносец «Суровый» (брейд-вымпел командира 4-го дивизиона эсминцев капитана 1-го ранга А.И. Заяц) держался в кильватер среднему Т-205, концевым шел эсминец «Сметливый» с командиром второго отряда на борту. Катера МО, как обычно, находились в охранении миноносцев на курсовых углах 60° правого и левого бортов; один катер шел впереди «Сурового» для указания плавающих и подсеченных мин.
Погода стояла тихая и ясная, видимость после восхода луны временами достигала 13–15 миль. Тем не менее противник никак себя не проявлял. На фарватере 10 ТБ-е в тралах взорвались две мины. Через 10–12 минут, около 3:30 4 ноября два залпа на дистанции 140 кб произвела тяжелая батарея Мякилуото. Снаряды упали с большими недолетами.
Придя утром 4 ноября в Ханко, корабли второго отряда приняли из состава гарнизона базы около 2070 человек и в 19 часов вышли в обратный путь. Вследствие неисправности гирокомпаса на «Сметливом» командир отряда перенес свой командный пункт на «Суровый», поменявшись местами с командиром дивизиона, перешедшим на «Сметливый». Походный ордер остался без изменений, условия погоды были те же, что и в предыдущую ночь.
Примерно до 22 часов, пока второй отряд лежал на курсе 106° (фарватер 16 ТБ-г), между кораблями выдерживалось положенное расстояние, в соответствии с чем общая глубина строя от головного Т-207 до концевого эсминца «Сметливый» составляла 13–14 кб. Но на курсе 45° из-за неопытности вступившего в 22 часа на вахту молодого лейтенанта «Сметливый» заметно отстал, и расстояние до «Сурового», шедшего впереди, возросло примерно до 10 кб. Около 23 часов, когда сменившийся в 22 часа с вахты командир БЧ-3 старший лейтенант П.И. Иванов вышел на мостик, «Суровый» еле наблюдался, а его кильватерной струи вовсе не было видно, поэтому рулевому приходилось править преимущественно по компасу. Командир БЧ-3 тотчас посоветовал вахтенному офицеру «нагонять звонками».
Естественно возникает вопрос — а почему в такой сложной ситуации понадобилось увеличивать ход на 10 оборотов звонками машинной группы? Ведь проще было бы сразу изменить скорость корабля на ступень посредством машинного телеграфа — то есть дать, например, кратковременно «полный ход» [69] . Дело в том, что согласно существовавшей организации курс и скорость задает командир корабля, и только он или лицо его замещающее может их изменить. Но при совместном плавании для точного удержания своего места в строю вахтенный офицер имел право самостоятельно увеличивать или уменьшать обороты главных машин подачей необходимого количества звонков в машинное отделение. В той ситуации не могли воспользоваться машинным телеграфом потому, что командир корабля на мостике отсутствовал. В принципе он был рядом, в ходовой рубке, но спал.