Талиесин вошел в башню и закрыл за собою дверь. Мэй-ис-хюр и Хаган подняли головы, но, увидев его лицо, ничего не сказали. Пройдя через комнату, Талиесин достал из футляра арфу и сел у очага.

Он пробежал пальцами по струнам, подкрутил один-два колка медным ключиком, висящим на кожаном шнурке у него на шее. Затем начал наигрывать медленную, печальную мелодию. Ни Мэй-ис, ни Хаган не знали, как она называется, но раньше он играл ее часто.

Пробираясь среди черных елей, Сара услышала звуки арфы. Сегодня ночь была не такой, как вчерашняя, — не витали духи, не слышалось ни чьих-то шагов, ни шорохов. Сара напевала мелодию, которую играл Талиесин, повторяла ее название — Лоркалон. Лунное сердце.

Сегодня эта мелодия звучала так грустно. Качая головой, Сара углублялась в лес и тихо звала:

— Пэквуджи! Пэквуджи!

Она ждала ответа, вглядывалась, напрягая глаза, в темноту между деревьями. Посылала вперед волны покоя, который обнаружила в себе, — свою «тоу». И шла все дальше.

Возле Медвежьего Камня стоял человек в плаще из листьев дуба и омелы, человек, иногда являвшийся в образе оленя. Он прислушивался к звукам арфы, на которой играл его внук, к тихим возгласам Сары в лесу и кивал сам себе. Когда он повернулся, чтобы уйти, ветер прошептал ему в ухо.

— Гвидион, — позвал его ветер, — что ты опять делаешь здесь, так далеко от родных берегов?

— Жду, — ответил он. — Жду, когда будет исправлено давнее зло.

И человек в плаще из листьев дуба исчез, а ветер вздыхал между деревьями, только одни они его и понимали.

Глава вторая

22.00, вечер четверга.

Суперинтендант Уоллес Мэдисон, сидя за письменным столом, жевал кончик шариковой ручки и ломал себе голову, откуда начинать распутывать этот клубок. Перед ним лежали последние донесения сотрудников, занятых в проекте «Контроль за умами», — информация, совершенно сбивающая с толку; он в жизни не видал ничего подобного. К первому акту задуманной операции еще не успели приступить, а весь проект уже развалился на куски и засыпал Уоллеса.

Сперва исчез Хенгуэр, потом Фой — а это были их единственные зацепки. Пола Томпсона погубило какое-то страшилище, доктора Хога — неизвестно кто. Сары Кенделл след простыл. А теперь еще пропали и доктор Тропман с Такером. Не говоря уже о новом донесении — Дом Тэмсонов оказался окружен каким-то силовым барьером, преграждающим вход внутрь. Об этом докладывал отряд, который Мэдисон выслал туда, узнав, что перед Домом обнаружили машину Такера.

Уоллес покачал головой. «Эх, Такер! Такер! Да я ему теперь и недели дать не могу! Что там недели — даже часа! Только где он, черт бы его побрал?»

Сегодня Уоллеса вызвали к главному прокурору и весьма категорично объявили, что проект «Контроль за умами» аннулируется. Приказ не подлежит обсуждению. Проект надо срочно ликвидировать, а всех, кто был в нем занят, немедленно перевести на другие участки. Лучше на такие, где они не смогут контактировать друг с другом.

Это-то почему?

Спору нет, несколько месяцев они тщетно бились головой о стену. Но сейчас! Как раз в тот момент, когда что-то забрезжило, почему именно сейчас решено запретить операцию? А как же гибель Томпсона? А что же делать с исчезновением Такера и Тропмана? Ему, значит, предлагается сделать вид, будто их никогда и на свете-то не было. А этот невидимый силовой барьер вокруг Дома? Сведения о нем придавали проекту новую значимость. Но когда Мэдисон хотел сообщить об этом открытии Уильямсу, тот одернул его, едва Мэдисон успел открыть рот.

— Прошу вас запомнить одно, суперинтендант, — сказал Уильямс. — Проект «Контроль за умами» ликвидирован. Точнее говоря, его в действительности никогда и не было. — Он поднял руку, предотвращая возражения. — Мы просто решили, что впустую истратили на этот злосчастный проект слишком много денег налогоплательщиков.

— Но один из моих людей сейчас там… — начал было Мэдисон.

— В таком случае советую вызвать его оттуда.

Мэдисон почувствовал, что у него начинает повышаться давление.

— Сэр, — снова начал он, — если бы вы согласились ознакомиться с новой информацией, которую я получил…

— Нет, суперинтендант, ознакомиться с новой информацией предстоит вам. Как вам нравится Северо-Западный округ?

— Но…

— Если к завтрашнему утру, к девяти ноль-ноль, вы не закончите с заданием и не ликвидируете проект, я переведу вас на самый глухой участок этого округа. Я ясно выражаюсь, суперинтендант?

Слишком ясно. Но Мэдисон ничего не ответил. Он настоял на письменном распоряжении. Получив письменный приказ, он вернулся в управление и взялся за ликвидацию операции. Но, работая над этим, не переставал ломать себе голову, куда делся Такер.

— Проклятие! — рявкнул он и переломил ручку. Посмотрев на два неровных обломка, он запустил ими в стену.

— Сэр!

Подняв глаза, Мэдисон увидел в дверях констебля Коллинза, держащего в обеих руках папки с документами.

— Куда это положить, сэр?

— К той стене, Дэн. — Мэдисон выждал, пока Коллинз освободился от своей ноши, и спросил: — Есть что-нибудь новое?

Прежде чем ответить, Коллинз достал сигарету и закурил.

— Ничего, сэр, — сказал он. — Ничегошеньки! Я выяснил, чей это номер, который вы мне дали. Маргарет Финч. Никто не видел ее после того, как она ближе к вечеру ушла из суда. Один из ее коллег слышал, как она сказала таксисту, что ей надо на улицу Паттерсона. Там…

— Там Дом Тэмсонов, — закончил за него Мэдисон. Значит, Мэгги тоже с ними. — Ты проверил еще раз, не появился ли Тропман?

— Не появился. Но соседка говорит, в этом нет ничего странного: он ведет не слишком размеренный образ жизни.

— Спасибо, Дэн, — кивнул Мэдисон. — Это все документы?

— Есть еще одна картонка.

— Ладно, принесешь ее сюда, и можешь идти.

— Ясно! — Коллинз сделал глубокую затяжку и выпустил голубоватый дымок, затенивший его лицо. — А что насчет инспектора, сэр?

— В каком смысле?

— Ну… я имею в виду, как мы будем действовать, чтобы выяснить, куда он делся?

— Можешь что-нибудь предложить? — спросил Мэдисон и подумал: «Ну вот! Я уже начинаю разговаривать, как Уильямс».

Коллинз некоторое время смотрел на него, потом пожал плечами.

— Сейчас принесу последнюю картонку, — сказал он.

— Дэн!

— Да?

— Такера они выкинули из игры, это все, что мне известно. Однако я тем не менее в лепешку разобьюсь, но выясню, что с ним. Так что, если кто хочет мне помочь, — всегда пожалуйста.