— Был! — ответил Талиесин.
Сара вздохнула.
Оставалось еще одно, о чем следовало поговорить. Она весь день медлила с этим вопросом, откладывала разговор, однако сознавала, что, так и не получив ответа, не сможет заснуть. Кто знает, что предрекает ей сегодняшний сон?
— Меня что… ждут какие-то испытания?
Она почувствовала, как напрягся Талиесин. К его чести, он не стал доискиваться, что она имеет в виду и откуда она об этом знает. Между ними не могло быть лжи. Но Сара похолодела, будто вместе с Талиесином ощутила вдруг взгляд его деда и услышала голос старца:
Пусть она сама отгадывает все загадки, иначе все, что она усвоит, пойдет прахом.
— Да, — ответил наконец Талиесин.
— И что же это за испытания? А главное, зачем они?
— Испытания предстоят всем, кто встал на Путь, Сара. От того, как ты выдержишь их, зависит, созрела ли ты, стала ли достойна, — объяснил он.
— Достойна? Кого? Тебя?
Он обратил к ней оскорбленный взгляд. Но в темноте Сара не видела его глаз.
— Мне ты никогда ничего не должна доказывать, — произнес он.
— Тогда кому же?
— Старейшим. Рогатому Властелину и Матери Луне. Душе мира, ведь наши души — всего лишь ее эхо.
— Ну, и каковы же будут мои испытания? — спросила Сара.
— Боюсь, они уже начались.
— Ты имеешь в виду демона Киерана?
Талиесин кивнул.
— Но ко мне эта история не имеет никакого отношения, — возразила Сара.
— В том, что происходит в мире, нет ничего случайного, — ответил бард, повторяя то, что уже говорил ей, когда они снова встретились на берегу.
— И что я должна делать? — с горечью спросила Сара дрогнувшим голосом. — Играть в поддавки с каким-то чудовищем, чтобы набрать побольше очков для твоих «Старейших»?
— Я не понимаю, что ты говоришь, — сказал Талиесин.
Сара отодвинулась от него и встала. Подойдя к краю утеса, она остановилась спиной к барду:
— Значит, Пэквуджи был прав. Не зря он тревожился за меня. Я и сама за себя тревожусь.
— При чем тут Пэквуджи?
— Это он прошлой ночью рассказал мне про ваши испытания.
— Сара, ты должна пройти их не потому, что я мало тебя люблю. Просто без борьбы нельзя созреть.
Сара повернулась к нему лицом:
— И что же такое я должна совершить? Побороть этого Мал-ек-у? Этого… черт его знает кого?
— Не знаю. Ответ ты должна найти у себя в душе.
— Опять загадки! Ты не хочешь мне помочь даже чуть-чуть? После вчерашней ночи я решила, что мы с тобой возлюбленные. По крайней мере друзья. Я не понимаю, что происходит, Талиесин! Не понимала с тех самых пор, как началась вся эта кутерьма! И я хочу только одного…
Но она не договорила. Чего же она хочет? Даже этого она уже не знала.
— К чему все эти тайны? — спросила она уже более спокойно. — Я хочу сказать — прошлой ночью мы были так близки. Как будто нас что-то объединяет. А теперь, хоть ты и сидишь рядом, мне кажется, что ты за сотни миль от меня. Почему это, Талиесин? Почему все должно быть тайной?
Каждое ее слово ранило Талиесина, словно кинжалом. Он будто слышал, как он сам возражает своему деду. Он чувствовал, как они с Сарой отдаляются друг от друга, понимал, что вот-вот между ними разверзнется пропасть, такая большая и глубокая, что через нее не перекинешь мост, — надо скорее что-то сказать.
В нем самом ожило, как и много раз прежде, его упрямство. Он вспомнил свои споры с Мирддином. Снова увидел себя при дворе Мэлгвина и вспомнил, как призывал лунную магию, чтобы заставить замолчать королевских бардов и друидов. И все это после того, как и Мирддин, и его дед велели ему покинуть родину в одиночестве… Он вспомнил, как бродил по призрачным окраинам мира, тщетно пытаясь постичь тайны мироздания, которые каждый раз ускользали от него. И теперь, глядя на Сару, он видел, что в ее душе начинается та же борьба. «О, — подумал он, — проклятие! Все из-за этих Старейших!»
— Если хочешь следовать по Пути, ты должна согласиться пройти эти испытания. Это истина, а не тайна, — проговорил Талиесин как можно спокойнее. — Решай, как ты поступишь, и что бы ты ни решила, я буду делать для тебя все, что смогу.
Сара долго молчала. Она по-прежнему стояла спиной к Талиесину, устремив взор на темный океан. Она чувствовала, как в ней нарастает напряжение. «Ради бога, Талиесин, — молила она про себя, — сделай что-нибудь. Не сиди так!»
И Талиесин медленно поднялся и подошел к ней. Он обнял Сару, и она, затрепетав, прижалась к нему.
— Я сама не знаю, чего хочу, — проговорила она. — Я хочу тебя. Хочу снова испытать это ощущение, будто я… Лунное сердце. Но я не могу ради этого отказываться от всех и от всего — от Джеми, Байкера, от моей прежней жизни. Это же часть меня, понимаешь, Талиесин? Ведь множество людей, вещей и событий сделали меня такой, какая я есть, и я не могу бросить их. И потом, существует этот… демон. Как там его зовут? Если это его назначили быть моим испытанием, то я не хочу иметь ничего общего ни с вашей магией, ни с вашими Старейшими! Мал-ек-а убивал людей. И убьет еще многих. Стыдно вашим Старейшим играть жизнями людей! Это несправедливо!
Одной рукой Талиесин гладил ее по голове, другой — крепче прижимал к себе.
— Не думай сейчас об этом, — сказал он.
— Но я ни на что не могу решиться!
— Выбор надо делать на спокойную голову, мое Лунное сердце. Если ты хочешь вернуться в свое время — вернемся вместе. На этот раз голова от путешествия болеть не будет. Мы пролетим через годы под магию арфы тихонько, как ветерок.
Сара кивнула.
— Мне надо немного подумать, — проговорила она, отрываясь от него. — Нет, нет! Я больше не сержусь на тебя. Иди в башню. Я немножко побуду одна.
— Сара…
Поднявшись на цыпочки, она поцеловала его:
— Со мной ничего не случится. Честно!
Он смотрел ей вслед, и от нерешительности мысли его путались. Потом он сказал себе: «Выбор за ней. Надо дать ей время все обдумать». Он перебирал в памяти их разговор и старался представить, что бы сказал его дед, услышь он его. Как повлиял бы этот разговор на ее испытания? Ведь Талиесин на самом деле думал то, что сказал ей. Он будет помогать ей, как только сможет, даже если это означает отказ от возвращения в Страну Лета.
— Правда? — послышался Талиесину голос деда.
— Она еще вам всем покажет, — мысленно ответил Талиесин. — У нее столько сил, они безграничны. Вот увидите!
— Что ж, — отозвался дед, — посмотрим.