— А ты продолжила.
— Но...
— Послушай, дочка. Нам не остается ничего другого, как только прилагать вдвое больше усилий, чтобы чего-то добиться. Но будь я проклята, если хоть один из моих детей не выйдет в люди. Слышишь? Надеюсь, я буду тобой гордиться, или ты предпочитаешь опозорить свою мать, как и твой брат?
Обычно бедствия сгибают человека, поэтому Роланда так и не смогла понять, как ее мать сумела вынести этот непосильный груз на своих хрупких плечах. Ростом в пять футов и один дюйм, при весе едва ли в сотню фунтов, Джанет Гамильтон была крепче и жизнерадостнее многих мужчин, вдвое крупнее ее. После того как сбежал муж, она подняла на ноги троих детей. Она работала в двух местах, но успевала убираться в доме и ежедневно готовить горячие обеды. И у нее всегда находилось время для детей. Даже потеряв двоих сыновей, она не лишилась присутствия духа.
— Ради чего ты так стараешься? — как-то спросила Роланду одноклассница при виде высшей отметки, украшавшей ее письменную работу. — Ты всё еще боишься, что мать тебя побьет?
Роланда отрицательно замотала головой.
«Нет, — подумала она. — Я просто боюсь, что мама не сможет мной гордиться». Но вслух она этого не сказала. Роланда давно поняла, как следует вести себя в этом мире, где отношение к людям зависит от цвета кожи. Она замкнулась в себе и старалась изо всех сил. И больше никогда не дралась с другими детьми. Не бегала по улицам. Мать научила ее уважать законы, как официальные, так и неписаные, и Роланда старалась не выходить за рамки правил, даже когда нестерпимо хотелось ответить на несправедливость, подстерегавшую ее на каждом шагу. Даже после смерти матери, погибшей от случайной пули, выпущенной из проезжавшего автомобиля, Роланда пыталась изменить жизнь, но она предпочитала мирно перестраивать ее, а не разрушать.
Проведя за компьютером не менее часа, Роланда вдруг почувствовала, что в помещении фонда она не одна. Оторвавшись от монитора, она подняла голову и перед картиной Изабель Коплей «Дикарка» увидела рыжеволосую девочку. Некоторое время Роланда в немом изумлении рассматривала незнакомку. Но не потому, что девочка разгуливала босой, в джинсах и фланелевой рубашке, что само по себе было несколько странным для конца сентября; ей показалось, что незнакомка появилась из ниоткуда. Роланда не слышала, как открывалась дверь, как входила эта посетительница. Мгновением раньше Роланда сидела совершенно одна за своим рабочим столом, и комната ожидания была пуста, а в следующую секунду на ковре перед картиной появилась эта босоногая девочка. Похоже, она не на шутку заинтересовалась полотном.
— Вы с ней могли бы быть двойняшками, — произнесла Роланда.
— Вы так думаете? — Девушка отвернулась от картины и улыбнулась.
— Определенно.
До сих пор Роланда считала, что перед ней девочка-подросток, но теперь изменила свое мнение, хотя и не могла понять, что ее заставило это сделать. Возможно, тень абсолютно взрослой иронии в ее улыбке. Или искушенность в ее взгляде. Но это было обычным делом. У детей, обращавшихся в ДФН, чаще всего встречалось одно из двух выражений: опыт, совершенно не сочетавшийся с их юным возрастом, или страх. Роланда одинаково ненавидела и то, и другое. Оба эти выражения означали потерянное детство.
— Сейчас слишком холодно для прогулок босиком, — заметила Роланда.
Девушка посмотрела вниз и переступила с ноги на ногу.
— Да, наверно.
— Как тебя зовут?
— Козетта.
«Ну конечно, — подумала Роланда. — У них никогда не бывает фамилий. По крайней мере сначала».
— Я думаю, мы сможем подобрать тебе подходящую обувь и носки, — предложила она. — И еще куртку или свитер, если захочешь.
— Это было бы чудесно.
— Тогда пойдем посмотрим, что можно отыскать, — сказала Роланда, поднимаясь из-за стола.
Девушка послушно следовала за ней по пятам через весь холл к кабинету Шауны Дали. Там, в самом просторном из служебных помещений, были сложены пожертвованные горожанами предметы одежды и игрушки. То, что не помещалось здесь, упаковывали в коробки и относили в подвал, откуда вещи можно было брать по мере необходимости.
— Выбери, что тебе нравится, — обратилась Роланда к незнакомке.
Козетта с восторгом посмотрела на ворох одежды, целиком занимавший один угол кабинета. На длинном столе и в коробках на полу были разложены джинсы, рубашки, свитера, куртки и даже белье. Распределенная по размерам обувь, от самых маленьких, младенческих башмачков, до почти взрослых, рядами стояла под столом.
— Козетта, а тебе есть где жить? — спросила Роланда, пока девушка перебирала куртки и свитера.
— Да, конечно. У меня есть приятель, и я собираюсь поселиться у него.
«О-хо-хо, — молча вздохнула Роланда. — Какой же это приятель, если он позволил своей подружке разгуливать по улицам босиком и в такой неподходящей одежде».
— А как его имя? — спросила она как можно более непринужденно.
Девушка отвернулась от стола с одеждой и обратила взгляд на Роланду, заставив ее при этом испытать странное ощущение. Казалось, ковер под ногами дрогнул и опустился на несколько дюймов, словно эскалатор. В глазах Козетты светился даже не взрослый жизненный опыт, а какое-то совершенно непонятное выражение. Что-то от потустороннего мира.
— Его имя? — переспросила девушка. — Алан. Алан Грант.
Роланда восстановила равновесие и пристально посмотрела на незнакомку:
— Алан Грант? Издатель?
— Да, верно, — радостно улыбнулась Козетта. — Он делает книги, не так ли?
Известие несколько шокировало Роланду. Она была знакома с Аланом, да и все остальные в Детском фонде хорошо его знали. Он являлся одним из самых известных попечителей фонда. И по возрасту вполне годился этой девочке в отцы.
— Он твой приятель?
— Что-то вроде этого, — ответила Козетта. — Я встретила его только вчера вечером и знаю, что Изабель ему нравится больше, чем я, но она совершенно не увлечена им.
Роланда вздохнула с облегчением. Это была всего лишь детская влюбленность, и ничего больше.
— Я думаю, он считает меня слишком молодой, — добавила Козетта.
— Может, это и так, с точки зрения Алана, я имею в виду.
— Я намного старше, чем выгляжу, — заверила ее девушка.
С этими словами она уселась на пол и стала примерять обувь.
— Ты голодна? — снова задала вопрос Роланда.
— Мне не требуется еда, — покачала головой Козетта.
В голове Роланды появилось смутное ощущение тревоги. Она воспользовалась тем, что девушка сидит к ней спиной, и внимательно присмотрелась к стройной фигурке. В ней не было заметно признаков истощения вследствие нерегулярного питания, но впечатление могло быть обманчивым.