Только когда она это сделала? У Козетты давно вошло в привычку регулярное посещение студии Изабель. Она делала это отчасти из любопытства, чтобы посмотреть, как продвигается работа, отчасти для того, чтобы прихватить с собой тюбик краски, карандаш, кисть и тому подобные мелочи. Она не видела нового портрета Джона. Изабель несколько лет вообще не писала портретов.
— Это не Изабель, — сказал Джон. — Это Рашкин. А в той девчонке, которую ты видела, не было заметно его манеры письма?
Козетта вздрогнула. Джон прав. Как только она заметила черно-белую девчонку, она сразу же подумала о Рашкине.
— А они тоже могут нами питаться? — спросила она. — Как он?
— Не знаю. Вряд ли. Но они могут притащить нас к нему.
— Ты говорил, что он способен навредить нам только через наши картины или в снах Изабель.
— Я не могу знать всего, — резко ответил Джон.
— Не бесись.
— Извини. Я не бешусь. Я просто... напуган.
У Козетты что-то заныло в животе. Если уж Джон боится, наверно, все они обречены. Придется умереть, так ни разу и не увидев сон.
— Можем мы что-нибудь сделать, чтобы остановить его? — тихо спросила она.
Козетта ненавидела свой страх. Она хотела быть смелой, но это было так трудно. Одно воспоминание о темном человеке вызывало у нее желание свернуться в клубок и спрятаться где-нибудь далеко-далеко. Может, смелость, как и возможность видеть сны, присуща лишь людям с красной птицей в груди? Козетта никогда не задумывалась над этим, но раз даже Джон боится...
— Мы могли бы убить его, — произнес Джон. Козетта удивленно посмотрела на своего друга. Она была не в силах даже представить себе убийство. Не могла вообразить, что кто-то решится навек успокоить птицу, выпустить из тела кровь и сны. Даже из тела такого чудовища, как Рашкин.
— А ты... тебе приходилось убивать? — спросила она.
Джон помолчал, потом медленно кивнул.
— Я даже не знаю, смогла бы я на такое решиться или нет, — засомневалась Козетта.
— Но они хотят убить нас.
— Знаю, но...
— Они хотят причинить зло Изабель. И всем нам. Тебе и мне. Розалинде и Энни Нин. Базилю и Пэддиджеку. Всем, кто еще остался. Вы больше не сможете собираться на лужайке, чтобы потанцевать и спеть песни. И никто из нас никогда не получит возможности увидеть сны. Мы все исчезнем.
В глазах Козетты мелькнуло любопытство.
— Ты бывал на острове? — спросила она. — Ты видел, как мы танцуем?
— И даже слушал сказки Розалинды, — подтвердил Джон. — И наблюдал, как ты рисуешь. А еще я читал стихи Базиля и слушал песни Энни.
— Тогда почему ты не показывался? Почему не подходил к нам?
— Я думал, что помешаю вам.
— Пэддиджек часто говорил, что встречал тебя в лесу, но я считала, что он сочиняет, как обычно. Ты же знаешь, он иногда рассказывает странные истории только потому, что хочет на самом деле, чтобы так и было.
— Я помню. — Мимолетная улыбка мелькнула на его лице, но через мгновение он снова стал серьезным. — Я готов пожертвовать своей жизнью ради него, ради любого из вас и уж тем более ради Изабель.
— Даже если ты иногда чувствуешь себя чужаком? Даже после того, как Изабель тебя прогнала?
— Всё это не может изменить моих чувств, — сказал Джон. — Сознание вашей безопасности позволит мне легче переносить мое изгнание.
— Но ты никогда не был изгнанником.
— Козетта, ты не понимаешь. Ты очень похожа на Изабель. Да и все остальные тоже. Вы поете, танцуете, рисуете и сочиняете сказки. А у меня только один талант. Я охотник и воин. Когда Изабель не захотела меня больше видеть, я решил, что и среди вас мне нет места. Но я всё же присматривал за вами и пытался защищать.
— Так вот как ты провел все эти годы?
— В основном. А еще я пытался овладеть изящными искусствами. — Печальная улыбка тронула его губы. — Но в этом я не преуспел.
— И я тоже, — вздохнула Козетта. — Я имею в виду рисование. Чтобы чего-нибудь достичь, нам нужна красная птица.
Джон покачал головой:
— Красная птица даст тебе возможность делать то, на что способны Изабель и Рашкин — вызывать других в этот мир. Для успехов в живописи она не нужна.
— Значит, ты просто ни разу не посмотрел на мои рисунки вблизи.
— Козетта, тебе не хватает терпения, красная птица тут ни при чем.
Козетта опустила голову, чтобы он не мог видеть ее глаза.
— Всё это теперь не имеет значения, — сказала она, не поднимая головы. — Темный человек вернулся.
— Я не позволю ему тебя обидеть, — заверил ее Джон. — Я уже сказал, что готов отдать жизнь ради вас. И я возьму его жизнь взамен.
Козетта выпрямилась и посмотрела в его глаза:
— Я пойду с тобой.
Она сама удивилась своим словам, поскольку осознала, что говорит правду. Козетта не стала смелее, чем прежде. Более того, ее страх только усилился. Но она была уверена, что выполнит свое обещание. Изабель и друзья были ее семьей. Их связывали более тесные узы, чем кровь и сны. И она готова была на все ради их безопасности.
— Скажи, это правда? — спросила она с надеждой. — То, что говорит Розалинда? Что мы настоящие?
Джон кивнул:
— Отсутствие крови всего лишь делает нас другими.
— Если бы мы не были настоящими, мы бы не заботились друг о друге, правда?
Джон задумчиво помолчал.
— Мне кажется, именно это и делает нас настоящими, — наконец сказал он.
Джон встал и отряхнул ладонями джинсы.
— Как мы отыщем темного человека? — спросила Козетта.
— Изабель будет знать, где он находится. Когда он уезжал, он оставил в ней частицу своей души. Она подскажет Изабель, где его искать.
Джон и Козетта закрыли глаза и сосредоточились на своей связи с Изабель. Спустя мгновение Козетта в тревоге открыла глаза и заметила такое же выражение на лице Джона.
— Она уже нашла его, — сказала Козетта.
— Или он нашел ее, — мрачно произнес Джон. Вся храбрость Козетты исчезла без следа.
— А нам действительно придется его убить?
— Мы должны попытаться, — ответил Джон. — Хотя на самом деле я не уверен, что кто-нибудь из нас может его убить. Он — создатель, а создатели всегда обладают над нами некоторой властью, даже если не они вызвали нас в этот мир. Только Изабель способна его убить.
Козетта разочарованно покачала головой:
— Изабель никому не может причинить зла.