— Должно быть, это было для тебя ужасным испытанием, — с сочувствием в голосе произнесла Акорна. — Неудивительно, что ты с такой готовностью согласилась помочь мистеру Ли освободить детишек с Кездета и организовать центр реабилитации и подготовки на одной из его лун, Маганосе.
Надари вздернула бровь и криво улыбнулась:
— На самом деле это было не так уж плохо. Я все же показала, на что способна в бою. Я знала, что наш враг — совсем рядом с новым аванпостом Федерации, знала также, что Федерация вербует молодых макахомини, а затем увозит их с планеты, чтобы отправить в тренировочные лагеря. Так случилось и с одним из моих двоюродных братьев. Он, правда, потом вернулся, что, кстати, было весьма необычно. Он сказал, что все произошедшее с ним — чудесно, но Макахомия нуждается в нем больше, чем Федерация. Его рассказы заставили меня принять окончательное решение. Девчонок обычно не вербовали, но мало кто из наших девочек умел драться так, как я.
Беккер давно мечтал о том, чтобы Надари открылась, и вот сегодня она была разговорчива как никогда. Акорна решила, что этому способствовали два факта: во-первых, она находилась среди близких людей, которым доверяла, а во-вторых, сильно нервничала.
— А какой он, твой дом? — спросила Акорна. — Уж коли мы оказались здесь, может быть, ты навестишь свою семью? С твоей помощью мы можем исследовать планету и посмотреть на родные для тебя места.
— Я в этом сомневаюсь, — ответила Надари, передернув плечами. — Возможно, Федерацию вообще не стоит уведомлять о том, что я нахожусь на борту. Все зависит от того, кто сейчас правит Хиссимом. Кроме того, Федерация категорически запрещает, чтобы кто-нибудь знакомил наш народ с инопланетными технологиями.
— А почему? — поинтересовался Беккер.
Надари снова глубоко вздохнула:
— Потому, что если одна из враждующих сторон получит доступ к высоким технологиям, нарушится баланс сил, который не позволяет непрекращающимся на нашей планете войнам перерасти в тотальную бойню, в результате которой погибнет все население. Ты должен понять, Йонас, мой народ находится в состоянии войны постоянно. Это его образ жизни.
— А нас никто не подстрелит, когда мы будем садиться на планету? — опасливо поинтересовался Беккер.
— О нет конечно! Современным оружием располагает только Федерация. Любое оружие, более продвинутое, нежели копье или нож, считается слишком опасным, чтобы находиться в руках макахомини.
— Это выглядит почти отеческой заботой со стороны Федерации, — обронила Акорна.
— На самом деле это заслуга наших храмовников — и обычных, и жрецов-воинов. Они сообща решили ввести это табу и настояли на том, чтобы Федерация объявила его соблюдение одним из условий своего присутствия на планете. В обмен на это Федерация получила право вербовать макахомианскую молодежь и обучать ее для службы в федеративных вооруженных силах. Конечно, когда молодого макахомини вербуют и забирают с планеты — это совсем другое дело. Тогда он, прежде чем отправиться воевать в какое-нибудь другое место, не просто получает право, а обязан научиться обращению с самыми современными видами оружия. Однако нам не разрешено привозить с собой это оружие на Макахомию и даже рассказывать нашим соплеменникам о его существовании.
Беккер насмешливо фыркнул:
— Выходит, заявись ты сюда со Старой Бетси, то могла бы стать верховным правителем своей планеты.
Старой Бетси он называл лазерную винтовку Надари.
— Реши я высадиться на моей планете, мне не позволили бы иметь при себе никакого оружия, кроме разве что кинжала, который я взяла из Храма, когда уходила.
— Но, с другой стороны, ты говоришь, что никто на планете не обладает более серьезным оружием, чем твой кинжал, — сказал Беккер, кивая в знак того, что теперь ему все понятно. — Это все упрощает. К тому же, детка, тебе вовсе не нужна лазерная винтовка. Я видел тебя в деле.
Надари состроила гримасу:
— Это верно, с тех пор как я покинула Храм, мне многому удалось научиться, но мои соплеменники столь же искусны в традиционных видах единоборств, как была я, когда покидала планету. И хотя после вербовки меня научили еще очень многому, сегодня я гораздо старше и реакция у меня уже не та.
— Ты, видимо, была чудесной крошкой, — сказал Беккер, — и провалиться мне на этом месте, если ты хоть когда-нибудь была круче, чем сейчас.
Надари не стала благодарить его за комплимент, а лишь с серьезным видом сказала:
— По отцовской линии во мне течет кровь жителей каширианских степей — района Макахомии, где живут лучшие на планете воины. В то время когда каширианцы не обороняются от кого-либо и не идут на кого-нибудь войной, их в качестве наемников приглашают другие племена. Девочек боевым искусствам обучают не столь усердно, сколько мальчиков. Однако моя мать — из племени фелихари, обитающего в макавитийских джунглях — еще одном районе Макахомии. Климат там жаркий и чрезвычайно влажный, поэтому жители тех мест сражаются с помощью не столько физической силы, сколько хитрости и изобретательности. Мою мать возвели в ранг верховной жрицы фелихари.
Пока Надари говорила, в сознании Акорны зримо вставали воспоминания, обуревавшие эту женщину: гладкие, словно полированные, листья цвета меди; слабо шевелящиеся в почти неподвижной, влажной духоте джунглей животные с пятнистыми или полосатыми шкурами, снующие по земле и взбирающиеся на деревья; ливни, внезапно начинающиеся и столь же неожиданно заканчивающиеся, потоки которых не сразу добираются до земли, пробивая себе путь сквозь густую листву. Храмы, украшенные изображениями котов с сонливыми мордами, которые подмигивают глядящим на них глазами из драгоценных камней. Мать Надари — прямая и гордая, как она сама, — разве что не такая высокая и более загорелая, одета в обычный для тех мест наряд, оставляющий большую часть тела открытой. Ее кожа медного оттенка, как и листья вокруг нее, блестит от влаги. Ее волосы цвета воронова крыла стянуты чем-то, что напоминает — но этого не может быть! — ожерелье из кошачьих глаз.
Один кот запомнился Надари лучше других: гладкое рыжевато-коричневое существо с глубоким горловым мурлыканьем. Возле ушей и хвоста его шерсть имела красноватый оттенок, а палевые глаза, казалось, постоянно были устремлены на совсем еще юную девушку.
— Женщины фелихари пользуются большим влиянием в своем племени, и поскольку боевое искусство этого народа требует не столько силы, сколько ума и умения применять на практике законы физики, они являются весьма умелыми воительницами. Когда племя матери взяло в плен моего будущего отца, мать решила, что он сможет улучшить кровь ее народа, и забеременела от него. В моем мире священный сан вовсе не предусматривает обет безбрачия. Появление на свет первого ребенка — моего старшего брата — стало настоящим праздником, а сам процесс, видимо, настолько понравился папе с мамой, что они решили не останавливаться на этом, поженились, и в результате родилась я.
— Очень романтичная история, — сухо сказал Беккер.