– Я приехал в Москву хрен знает откуда, – завел Владимир и схватил бутылку.
Я изобразил на своем лице горячий интерес и уставился на журналюгу. Очень скоро Коэн напьется по самые брови и заснет, а я спокойно поеду к Гиллер. Главное, постоянно подливать ему в чашку коньяк, убью тем самым двух зайцев. У Владимира сложится ощущение, что я его друг, способный выслушать нытье, и репортер из благодарности не настрочит статейку, а к Гиллер можно поехать вечером, старуха все равно сидит дома.
Биография Коэна не показалась мне оригинальной. Амбициозный молодой человек, звезда журналистики местного масштаба, золотое перо районной газетки, возомнил себя маститым репортером, решил, что плавание в тесных водах заштатного городка недостойно его, и подался покорять Москву. В багаже, кроме пары рубашек, выходных брюк и шикарных ботинок, имелись подборка наиболее интересных собственных статей и диплом об окончании института культуры, местной кузницы кадров для клубов, газет, журналов и областного театра.
Владимир прибыл в столицу полный надежд. Он поехал в первый день на Ленинские горы, увидел под собой невероятно огромную Москву и, словно Растиньяк [9], воскликнул:
– Я непременно покорю тебя!
Через неделю Владимир слегка приуныл. Столица безжалостна к иногородним, в особенности если у них нет денег, связей, жилья и родственников. Одежда журналиста, модная в провинции, вызывала улыбки у столичных штучек. Диплом института культуры не производил никакого впечатления на редакторов, а папку со статьями они даже не хотели открывать.
– Это уже написано, – холодно заявила Владимиру одетая в рваные джинсы девица, сидевшая в помещении одного гламурного журнала в кабинете с табличкой «Главный редактор», – приносите эксклюзив, тогда и побеседуем.
В конце концов Владимир с огромным трудом устроился на радио помощником редактора. Гордо звучащая должность на самом деле была самой низшей на иерархической лестнице, Владимир оказался мальчиком на побегушках: принеси – подай – уходи вон. Как назло, программа, на которую с огромным трудом удалось устроиться, посвящалась литературе, вела ее эффектная блондинка Лена Кадушева. Ведущая бесила Владимира до трясучки. Во-первых, она была хороша собой, во-вторых, великолепно одевалась, в-третьих, господь не обидел ее умом, а еще Лена отлично умела разговорить собеседника, имела авторитет у коллег, не боялась спорить с начальством – в общем, являлась тем, кем мечтал быть Владимир.
«Будь я хорошенькой мордашкой, – иногда с тоской думал он, – тоже уже стал бы суперзвездой».
Повторяя про себя эту фразу, Владимир хорошо понимал: не в красоте дело, похоже, Кадушева талантливее его. Но с завистью к бабе он худо-бедно справлялся. Самым тяжелым был прием гостей, тех самых звезд, с которыми Лена беседовала у микрофона. Чаще всего в эфире участвовали писатели, долго и нудно рассуждавшие о судьбах литературы, иногда, правда, попадались люди, которых Владимир слушал с восторгом, но, как правило, помощник режиссера тихо засыпал. Иногда к Лене приходили журналисты, и тут Володя обливался желчью: ну чем он хуже надутого козла из журнала «Витязь»? [10] Только тем, что появился на свет в провинции. Доведись ему родиться в Москве, восседал бы сейчас у микрофона и нес благоглупости об особой роли журналистики в жизни общества.
Как-то раз Лена сказала:
– Володечка, сделай одолжение, завари хороший чай, не из пакетика.
– До сих пор никто не жаловался, – пожал плечами помощник режиссера.
– К нам придет Юлия Чупинина, – пояснила Кадушева, – заведующая отделом культуры журнала «Резонанс» [11].
– И чего? – пожал плечами Владимир.
– «Резонанс» имеет большой тираж, – пояснила Лена, – его читают в разных местах, Юля талантлива, она редкий пример серьезного журналиста, пишет отличные статьи, имеет собственное мнение и ни под кого не прогибается. У Чупининой безупречная репутация, и потом, я ее просто люблю, всех вышеперечисленных причин хватит, чтобы заварить качественный напиток?
Ощущая себя описавшимся котенком, которого безжалостная рука хозяина ткнула носом в лужу на полу, Владимир отправился выполнять указание. Не успел он открыть коробку с печеньем, как дверь кабинета распахнулась, и веселый голос колокольчиком прозвенел:
– Привет!
Володя оглядел стоящую на пороге девушку в мини-юбке и буркнул:
– Здорово.
– А где Лена?
– Кадушева занята, – не пошел на контакт Владимир.
– Можно я подожду?
– У нее через пятнадцать минут эфир.
– Я знаю.
– Лучше завтра зайдите, – решительно отбрил ее Володя, который не переваривал наглых московских девиц, абсолютно уверенных, что им позволено все.
Девушка почему-то рассмеялась, и тут в комнату влетела Лена.
– Юлечка! – воскликнула она. – Ты пример для многих! Никогда не опаздываешь. Давай перед программой чайку попьем. Володя, у нас есть заварка?
Помощник режиссера выкатил глаза и от неожиданности ляпнул:
– Так она Чупинина? Я совсем иной ее представлял!
Щеки Лены покрыл легкий румянец, а Юля снова звонко рассмеялась, потом подошла к оторопевшему парню и воркующим голосом спросила:
– А какой вам виделась заведующая отделом культуры «Резонанса»? Толстой теткой позднеклимактерического возраста в бифокальных очках и «халой» на макушке?
– Ага, – ответил ошарашенный Владимир.
Юля расхохоталась:
– Лен, а он прикольный! Где ты откопала такую простоту?
– Прикольнее некуда, – мрачно ответила Кадушева, – пойдем лучше в студию, похоже, чаю мы не получим.
После работы Володя пошел привычно к метро, его обогнал красивый серебристый «Мерседес», автомобиль притормозил, из водительской двери высунулась Юля.
– Садись, подвезу.
– Сам доберусь, – огрызнулся Володя.
– Дурачок, – ласково пропела Чупинина, – я не кусаюсь.
По непонятной причине Коэн послушался и влез в авто.