Признав свое поражение, Коэн поехал домой и сел смотреть фильм, купленный по совету Юли. Примерно через час вернулась с работы любовница.
– Чего такой мрачный? – весело спросила она.
– Зуб болит, – ответил Коэн, который не собирался рассказывать девушке о своих поисках.
– Сейчас ужин сделаю, – пообещала любовница, – только в душ сгоняю, а то жарко, сил нет.
Юля исчезла в ванной, оттуда донесся плеск воды, а Владимир решил сходить за пивом. Он сунул ноги в кроссовки и наткнулся взглядом на сумку Чупининой, которую та швырнула прямо у входа. Коэн схватил довольно объемистый ридикюль и хотел повесить его на вешалку, но уронил. Саквояж раскрылся, из него вывалились скомканное ярко-красное платье-халат и черный парик.
Владимир уставился на вещи, и тут из ванной вышла Юля.
– Супер, – нахмурилась она, – ты шаришь в моих вещах!
– Я случайно сумку уронил, – принялся оправдываться Владимир. – А зачем тебе парик?
– По глупости купила, – усмехнулась Юля, – давно хотела имидж изменить, но покраситься поостереглась, вдруг изуродуют, решила сначала парик примерить.
– И платье с собой носишь!
– Это халат.
– Все равно. Зачем он тебе?
– Жарко же, – пожала плечами Юля, – вспотела и переоделась. Эй, ты никак ревнуешь?
Владимир машинально кивнул, любовница засмеялась и обняла Коэна.
– Глупышок, я никогда не живу одновременно с двумя, такое не для меня.
– Значит, ты хорошо знаешь Рольфа, – выпалил Коэн и, заметив, как вытянулось лицо Юли, быстро добавил: – Только не ври, я видел тебя сегодня в кафе. В парике и в красном халате. Небось обмоталась полотенцами, чтобы толстой выглядеть?
Чупинина усмехнулась.
– Нет, – вдруг спокойно ответила она, – есть специальные толщинки.
– Ваще! – восхитился Владимир. – Так ловко удрала! Я побежал в переход и не поймал тебя.
– Болван, – констатировала Юлия, – я вошла в соседний ресторан, переоделась в туалете и через черный ход для сотрудников ушла прочь. Не умеешь следить за людьми – не берись!
– Ты знаешь Рольфа! – теперь уже со стопроцентной уверенностью констатировал Владимир.
Юлия молчала.
– Ну скажи, – заныл Коэн.
– Зачем?
– Хочу с ним познакомиться, – честно признался Володя.
– Зачем? – монотонно повторяла Юля.
– Ну… надо!
– Зачем?
– Между прочим, я могу стать круче Рольфа! – запальчиво воскликнул Володя. – Я этого мужика за пояс заткну!
Юля села на пуфик, стоящий в коридоре, и вдруг начала хохотать.
– Ой, не могу, – приговаривала она сквозь смех, – он хочет быть круче Рольфа! Самооценка букашек растет! «Мужик»! Ну, дурак! Кретино – идиото!
И вдруг в голову Коэна пришла простая мысль, до того простая, что журналисту стало жарко.
– Рольф – это ты! – выкрикнул он.
Наверное, Юля испытывала к Владимиру чувство, похожее на любовь, иначе по какой причине она раскрыла ему страшную тайну.
Госпожа Чупинина, заведующая отделом культуры, высокоинтеллектуальная особа с высшим филологическим образованием, твердо знавшая, что Камю [12] – это не только марка элитного коньяка, даже щипцами не прикасавшаяся к желтой прессе, надев на себя личину Рольфа, являлась лучшим репортером «Трепа».
Юлия обладала большими связями, ее любили и уважали, Рольфа, с упорством маньяка раскапывающего чужие тайны, ненавидели. И никому не приходило в голову, что Чупинина и мерзопакостный журналюга на самом деле одно и то же лицо.
Постепенно до Володи стала доходить правда. Да, Чупинина была когда-то женой богатого человека, но никакого денежного содержания она теперь не получала, нехилые суммы девушка зарабатывала сама. «Треп» платил репортеру невероятные деньги, да и было за что. Каждый очерк Рольфа становился сенсацией, его долго обсуждали читатели и смаковали коллеги. Измазать человека грязью – в этом виде спорта Чупининой не было равных. Впрочем, многие журналисты собирают богатый урожай на навозных кучах, но Юлю от всех отличало одно: она никогда не писала неправду.
– Где ты раскапываешь сведения? – приставал Володя к любовнице.
– Они носятся в воздухе, – пожимала плечами Юля, – надо просто уметь слышать и видеть. На любого человека можно нарыть компромат, а уж потом твое дело, опубликуешь статью в газете или попросишь выкупить инфу.
– Ты о чем? – поразился Володя.
– Некоторые секреты очень грязные, – пожала плечами Юля, – наделал некий N в молодости глупостей, потом уехал из своего родного местечка в Москву, сменил фамилию, наивно решил: прошлое похоронено навсегда, и живет спокойно. Но ничто не пропадает бесследно. Говорила уже, разуй уши, раскрой глаза. Материал о Феоктистове читал?
– Директоре крупного завода, который в юности убил двух детей?
– Да! Знаешь, как я поняла, что у милого Геннадия Сергеевича не все чисто в биографии? Феоктистов написал книгу, кстати, довольно неплохую, я приехала к нему в качестве литературного критика от «Резонанса», – вводила Юля любовника в курс дела. – Мы сидели в кафе и очень мило беседовали, вдруг один из посетителей со всей дури заорал: «Феликс! Сколько лет, сколько зим!»
Геннадий резко побледнел, обернулся, Юля невольно повторила его движение и увидела, как тучный дядька обнимает и целует белобрысого мужчинку, занимавшего столик у окна. Ситуация не показалась особенной – неожиданная встреча двух приятелей, давно не видевших друг друга. Юля вновь поглядела на Феоктистова и сделала стойку. Директор завода дрожащей рукой схватил бокал с минеральной водой, залпом осушил его, вытер вспотевший лоб платком и неожиданно начал путано оправдываться:
– Жарко как! И душно! Похоже, у меня давление подскочило, извините, Юлечка, поеду домой, прилягу.