— Я сделал тебя командиром отделения потому, что ты поразил меня своими способностями и умом. И, кроме того, тебя трудно поколебать, у тебя сильная воля. Надеюсь, я смогу использовать это.

Моаш поскреб подбородок с короткой бородой.

— Да, понял. Но, в отличие от Тефта и рогоеда, я не думаю, что ты — подарок нам от Всемогущего. Я не верю тебе.

— Тогда почему ты подчиняешься мне?

Моаш взглянул на него в упор и пожал плечами.

— Потому что я любопытный. — И он пошел к своему подразделению.

* * *

Во имя всех штормовых ветров… подумал Газ, ошеломленно глядя, как Четвертый Мост пробегает мимо. Что за безумие заставило их пытаться нести мост с наклоном?

Для этого потребовалось выстроиться весьма странно, три ряда вместо пяти, очень неудобно поддерживать мост снизу и взять почти всю нагрузку на правое плечо. Одно из самых странных зрелищ, которые он видел за всю свою жизнь. Они едва несли его, и рукоятки ну совершенно не были приспособлены для того, чтобы нести мост таким способом.

Газ почесал голову, глядя, как они идут мимо, потом поднял руку, остановив медленно бегущего Каладина. Лордишка отпустил мост и подбежал, вытирая лоб; остальные побежали дальше.

— Да?

— Что это? — спросил Газ, указав на мост.

— Бригада мостовиков. Несет то, что, я верю… да, это мост.

— Я не прошу тебя дерзить, — рявкнул Газ. — Я хочу объяснения.

— Нести мост на головах весьма утомительно, — сказал Каладин. Он был высоким человеком и как башня нависал над Газом. Шторм тебя побери, меня не испугаешь! — Таким образом мы используем другие мышцы. Вроде как передвинуть груз с одного плеча на другое.

Газ взглянул в сторону. Там что-то двинулось?

— Газ? — спросил Каладин.

— Смотри, лордишка, — сказал Газ, опять глядя на него. — Нести над головой, может, и утомительно, но нести так глупо. Вы выглядите так, словно еще немного — и повалитесь друг на друга, а рукоятки… просто ужасно. Вы его еле несете.

— Да, — более мягко сказал Каладин. — Но по большей части только половина бригады выживает после бега. Мы можем нести его таким образом, даже когда нас намного меньше. Это разрешит нам поменять положение по меньшей мере.

Газ заколебался.

Только половина бригады…

Если они понесут так мост во время настоящей атаки, они будут идти медленно и откроют себя для стрел.

Это будет настоящая беда, по меньшей мере для Четвертого Моста.

Газ улыбнулся.

— Мне нравится.

Каладин ошеломленно посмотрел на него.

— Что?

— Инициатива. Выдумка. Творчество. Продолжай тренировку. Мне бы очень хотелось увидеть, как вы несете мост таким образом на плато.

Каладин сузил глаза.

— Неужели?

— Да, — ответил Газ.

— Хорошо. Возможно, увидишь.

Глядя Каладину вслед, Газ зловеще улыбнулся.

Беда, катастрофа — вот что избавит его, Газа, от заносчивого лордишки. Правда, придется найти другой источник средств, чтобы платить этому шантажисту Ламарилу.

Глава тридцать первая
Под кожей

Шесть лет назад

— Не повторяй моих ошибок, сынок.

Кал выглянул из-за своего фолио. Отец сидел на другой стороне операционной, одна рука поддерживает голову, во второй наполовину полный стакан вина. Фиолетовое вино, самый сильный из ликеров.

Лирин поставил стакан на стол, и темно-фиолетовая жидкость — цвета крови крэмлинга — вздрогнула и заколебалась. Она преломляла Штормсвет, лившийся из нескольких сфер, стоявших на столе.

— Отец?

— Когда уедешь в Харбрант, оставайся там. — Его голос запинался. — Не возвращайся сюда, в этот крошечный глупый городок. Не заставляй свою красавицу жену жить далеко от тех, кого она знает и любит.

Отец Кала напивался не часто; сегодня как раз была та редкая ночь, когда он позволил себе расслабиться. Возможно, поэтому усталая от работы мать ушла спать пораньше.

— Ты всегда говорил, что я должен вернуться обратно, — тихо сказал Кал.

— Я был идиот. — Он отвернулся от Кала и уставился на стену, обрызганную белым светом сфер. — Они не хотят меня. Они никогда не хотели, чтобы я был здесь.

Кал посмотрел в свое фолио. Оно содержало рисунки рассеченных тел с вывернутыми наружу мышцами. Очень детальные рисунки. Каждая часть была отмечена глифпарой, и он уже запомнил их. Сейчас он изучал операции, копаясь в телах давно умерших людей.

Как-то раз Лирин сказал ему, что людям не положено заглядывать под кожу. Эти фолио, с их картинками, были одной из причин того, что люди так недоверчиво относились к Лирину. Все равно что заглядывать под одежду, только хуже.

Лирин нацедил себе еще вина. За последние несколько дней мир сильно изменился. Кал потуже завернулся в пальто. Все равно холодно. Пришла зима, но никто не принес уголь для жаровни, и пациенты больше не давали ничего. Однако Лирин не перестал оперировать и лечить. Горожане просто ничего не давали, подчиняясь приказу Рошона.

— Он не мог отдать такой приказ, — прошептал Кал.

— Но он это сделал, — сказал Лирин. Он надел белую рубашку, черный жилет и коричневые штаны. Жилет Лирин не застегнул, и его черные полы свисали по сторонам, как кожа по краям вскрытой хирургом раны, изображенная на картинках Кала.

— Мы можем продать сферы, — неуверенным голосом сказал Кал.

— Они для твоего образования, — рявкнул Лирин. — Если бы я мог послать тебя учиться сейчас, я бы послал.

Отец и мать послали письмо хирургам в Харбрант, прося их разрешить Калу сдать экзамены досрочно. И получили отказ.

— Он хочет, чтобы мы потратили их, — запинаясь, сказал Лирин. — Вот почему он это сделал. Он пытается запугать нас.

На самом деле напрямую Рошон ничего не приказывал. Он только обмолвился, что, если отец Кала такой дурак и не хочет брать деньги, ему не нужно платить. На следующий же день люди перестали давать.

Городской люд смотрел на Рошона с необъяснимой смесью обожания и страха. По мнению Кала, он не заслужил ни того, ни другого. Он злобный и подлый, поэтому его и наказали Хартстоуном. Конечно, он не заслужил право быть настоящим светлоглазым, которые сражаются на Разрушенных Равнинах.

— Почему люди так сильно стараются понравиться ему? — спросил Кал спину отца. — Они никогда не вели себя так со светлордом Уистиоу.

— Потому что его снедает неукротимая злоба.

Кал задумался. Это говорит вино?