– До встречи, Дим, – одними губами прошептал Семен Швейцман, сожалея о том, что рядом нет Ритки.
На всех похоронах, где он бывал прежде, жена находилась с ним, провожая близких ему людей – иногда тех, которых сама вовсе не знала, – и от ее тихого дыхания рядом Сеньке становилось спокойнее, будто он прощался с умершими лишь на время. Сегодня она не смогла прийти, и от его всегда повторяемого на кладбище «до встречи» разило фальшью. Никакой встречи у него не могло случиться с тем, что лежало в лаковом гробу в яме, быстро зараставшей землей.
Когда установили временный крест, и люди, негромко переговариваясь, потянулись к Ольге с соболезнованиями Макар обогнул молчавших байкеров, перепрыгнул через лужу, заполненную подтаявшим снегом, и догнал медленно бредущую фигурку в черном пальто.
– Подождите, пожалуйста!
Девушка быстро обернулась, и в обращенных к нему глазах отчетливо промелькнуло разочарование.
– Жду, – сказала она и действительно стояла неподвижно, пока он перебирался по краю дорожки, стараясь не оступиться в грязь.
На вид ей было не больше тридцати. Волосы темные, почти черные, густые, блестящие, как птичьи перья, казалось, их давно не касалась расческа, но в этой диковатой встрепанности было что-то привлекательное. Она и сама была похожа на птицу в своем черном пальто, которое было велико ей размера на полтора, свисало с плеч, закрывая рукавами ее ладони почти до кончиков пальцев. Но и слишком большое пальто, как и нелепая прическа, органично вписывалось в весь ее птичий облик.
Близко посаженные большие темно-карие глаза в обрамлении удивительно густых ресниц, сильно выдающийся вперед заостренный маленький подбородок с глубокой ямкой посередине, белая кожа, удивительно контрастирующая с черными волосами, ни туши на ресницах, ни помады на губах, – Макар был уверен, что она не пользуется косметикой и в повседневной жизни. Что-то детское было в ее лице, беззащитное, несмотря на насупленные широкие брови и крепко сжатые губы. Ничего хорошего она от Илюшина явно не ждала.
Макар представился, и девушка неожиданно протянула ему руку, здороваясь. Рука у нее оказалась крупная, с квадратной ладонью и «рабочими» пальцами пианистки.
– Полина. Если вам удобнее с отчеством – Полина Владиславовна.
* * *
Сергей Бабкин, обернувшийся в поисках Илюшина, с трудом разглядел напарника за кустами. Тот стоял рядом с невысокой девушкой, о которой спрашивал двадцатью минутами ранее, и, судя по движениям ее рук – то взлетающих, то замирающих в воздухе, она что-то оживленно рассказывала, а Макар слушал. Люди потянулись к выходу с кладбища, байкеры, взревев мотоциклами и распугав небольшую стаю прикормленных местных собак, уехали раньше. К Бабкину прибился начальник охраны и принялся торопливо рассказывать, перескакивая с пятого на десятое, как они с шефом вместе ездили в какой-то дом отдыха, и Качков вместе с ними, а утром они встали, а Володьки-то нет, и тогда они пошли его искать, и обнаружили в местной псарне. «С собаками возился, – бубнил начальник охраны, – гладил их, ласкал, за морды тискал... А я тогда еще подумал: значит, не совсем пакостный человек, раз к живой твари так относится. Зря я так подумал, зря. Ищут его теперь, все ищут: и вы, и милиция, да только фиг найдешь эту сволочь. Хотя мне все кажется, что я сейчас обернусь, а он рядом – смотрит, ухмыляется улыбкой своей волчьей».
Его слова так совпали с тем, что чувствовал сам Сергей, что Бабкин остановился и, поколебавшись, оглянулся. Никакого Качкова за его спиной, разумеется, не обнаружилось, зато обнаружился Макар, быстро догонявший растянувшуюся процессию. Сергей подождал его в уверенности, что Илюшин расскажет о подробностях разговора с неизвестной девицей, но вместо этого Макар проскочил мимо него, целеустремленно направившись к высокой фигуре в сером плаще, и издалека Бабкин услышал его голос, без тени смущения уверявший Крапивина, что ему нужно немедленно с ним поговорить. Денис Иванович, как показалось Сергею, растерянно посмотрел на Швейцарца, но тот шел с Ольгой под руку, утирая выступивший на покрасневшем лбу пот, и на просьбу друга о помощи не отреагировал. Макар с любезной улыбкой оттащил Крапивина к машине, и, пока Бабкин вполуха слушал воспоминания начальника охраны, одновременно наблюдая за окружающими, Илюшин о чем-то спросил у Дениса Ивановича. Тот вздрогнул, качнул головой, но Макар добавил что-то, и Крапивин, скользнув взглядом по удаляющейся черной растрепанной фигурке, потер лоб рукой и кивнул.
* * *
Разговаривали они не меньше часа. Все давно разъехались, и только Сергей Бабкин бродил по дорожкам между могил, опасаясь подойти к машине и спугнуть приступ откровенности у Крапивина. Ветер утих, и под пригревавшим солнцем Сергей расстегнул куртку, снял шарф, подаренный Машей.
С приятелем Макара, в коттедже которого прятались Маша с Костей, он созвонился только утром, но сейчас ему казалось, что это было очень давно. Голос у жены был спокойный, почти довольный, хотя он знал: она безумно боится за него и переживает из-за того, что Костя пропускает занятия в школе. Мальчик предупредил одноклассников и учителей, что уезжает с мамой отдохнуть, и Сергей провел с ним строгую беседу о том, что ему ни в коем случае нельзя созваниваться с друзьями, как бы этого ни хотелось, потому что он может навлечь на них опасность. Костя, казалось, понял, а при воспоминании о людях в подъезде, угрожавших маме ножом, в глазах его вспыхивал страх, который он тщетно старался скрыть, и все равно Сергей был не до конца уверен в парнишке. Он плохо помнил себя в этом возрасте, но ему казалось, что слишком многое он воспринимал как игру – опасную, страшную, но захватывающую игру. «Будем надеяться, Костя испугался достаточно сильно, чтобы так не думать», – сказал он себе, делая круг по дорожке и возвращаясь к тому месту, откуда ушел. Бросив взгляд в сторону машины, он увидел, что Макар с Денисом по-прежнему разговаривают. «Могли бы и в салон сесть, а не торчать как два столба», – подумал он с раздражением, ощутив внезапную тревогу. Все утро после своего звонка он чувствовал себя относительно спокойно, и вот теперь это невесть откуда взявшееся неприятное чувство. «Просто поесть нужно», – мрачно посоветовал себе Сергей, не успевший толком позавтракать. И наткнулся взглядом на человека возле свежей могилы Силотского.
Человек был низкорослым, крепким, в шляпе, и первой ассоциацией Бабкина стал отец Браун из детективных рассказов Честертона, которые он совсем недавно брал почитать у Макара. Но в следующую секунду человек встал на носки, покачнулся, перенес вес тела на пятки, и отец Браун вылетел у Сергея из головы. Кто бы ни был этот последний пришедший, он вел себя несколько легкомысленно, тем более – для католического священника. «Того гляди, пустится в пляс», – мелькнула у Бабкина нелепая мысль, а вслед за ней появилась и вторая ассоциация – с игрушкой-неваляшкой. Словно в подтверждение ей, человек снова начал раскачиваться, теперь влево-вправо, как будто готовился выполнить утреннюю зарядку. «Неужели кладбищенский сумасшедший?»