Гай снова пожал плечами:
– Не знаю. Сентиментальный каприз.
– Хорошенький каприз, – проворчал Г. М., – провести ночь накануне свадьбы в комнате, где умер ее сумасшедший отец. Ничего себе каприз. За кого она должна была выйти замуж?
– За человека по имени Гордон Беттисон. О нем мне ничего не известно.
На широком лице Г. М. промелькнуло мимолетное выражение «ох, не верю я тебе, сынок». Он не спеша записал что-то в свой блокнот, мигнул, затем сказал:
– Ясно… дальше. Перейдем к следующей жертве, французу, умершему в… хм… 1870-м. Кем он был?
Из-за плеча Гая послышался смешок.
– Он был моим двоюродным дедом, сэр Генри, – с неожиданным дружелюбием сказал Равель и вскинул брови. – Так, по-моему, вы, англичане, называете дядю отца? Да? Спасибо. Значит, двоюродный дед. В этом есть что-то зловещее, вы не находите?
Позвякивая монетами в карманах и покачиваясь на каблуках, Равель одним глазом разглядывал всю компанию. Другой глаз он прикрыл, сообщив своему лицу выражение отстраненного благодушия. В сочетании с краснотой кожи и выступающими на висках венами это придавало ему несколько нетрезвый вид.
– Вот как. Он был совладельцем вашей мебельной фирмы?
– Что? А, нет. Не совсем. Он возглавлял филиал в Туре. Старый Мартин Лонгваль – меня назвали в его честь. Я видел его портрет – бакенбарды и прочее. Вот почему, сэр Генри, мне так интересно поучаствовать в разрешении этой загадки. Понимаете?
– Никакой другой причины нет? Коммерческая выгода, например?
– Ну… Отец как-то проверял здесь мебель по просьбе отца моего друга Алана; он сказал мне однажды, что, если мне когда-нибудь представится такая возможность, нелишне было бы купить что-нибудь – там есть стоящие вещи. А в основном я просто друг семьи. А что?
– Мартин Лонгваль, – задумчиво протянул Г. М. – А какие дела могли связывать его с Мантлингом?
Равель задумался, склонив голову к плечу, будто целился из ружья.
– Сказать по правде, не знаю. Я вообще не думаю, что у них были какие-то общие дела. Может, ему просто нравилась Англия; а что? Вполне может быть. – Равель просто искрился благожелательностью. – Виски с содовой. Ха-ха-ха.
Г. М. положил свои записи в карман. Вытянув шею, он оглядел всю комнату.
– Ну хорошо, – сонно сказал он. – Если вы все готовы, то я тоже готов. Мантлинг, вы, кажется, собирались открыть запечатанную комнату? Сейчас самое время приступить к делу, если мы хотим успеть до ужина.
Мантлинг живо вскочил. Он стал открывать скрипучий ящик стола, чтобы достать инструменты, необходимые для предстоящего дела, и Терлейн будто вышел из транса. Мантлинг извлек долото, молоток и большую отвертку. Потом он отпер нижний ящик и достал большой ржавый ключ с искусно вырезанной бородкой.
– Вот чем мы ее откроем, – с мрачной торжественностью проворчал он, – и прищучим всех призраков. Мне повезло, что на нем не оказалось ядовитого шипа, иначе я бы давно умер – еще когда его чистил.
К удивлению Терлейна, Гай не возразил, когда его брат объявил, что он не будет участвовать в церемонии открывания двери. Будут присутствовать только Мантлинг, Г. М., Терлейн и сэр Джордж. Гай поклонился им вслед. Он снова улыбался, постукивая указательным пальцем по нижней губе.
После теплого уютного кабинета Терлейна поразили тишина и сумрак, царившие в доме. Не мешало бы осветить его получше. Шортер ждал их с коробкой свечей и жестянкой с машинным маслом – для смазывания замка. С некоторым беспокойством Терлейн обнаружил, что, как ни пытается, не может отвлечься мыслями от предстоящего приключения и против своей воли рисует в воображении картину пыльной, заброшенной комнаты. Как бы там ни было, он не собирается ни к чему там прикасаться!
Они прошли холодный музыкальный салон и через двойные двери попали в вытянутую по ходу их движения белую столовую. Г. М., тяжело шагавший об руку с Терлейном, ворчал что-то себе под нос и крутил лысой головой. Длинный стол был накрыт на девятерых; цветов, пожалуй, многовато. Свечи не были зажжены, и комната освещалась только газовыми рожками на стенах. Мантлинг резко отдал какое-то распоряжение, и Шортер поспешно прибавил огня в хрустальной люстре на потолке. Массивная фигура Мантлинга перегораживала проход. Он стоял с молотком в правой руке, словно изготовившись к бою, и не сводил глаз с двойных дверей на другом конце столовой. Он нерешительно покусился на окно-эркер, затем – непонятно зачем – на потолок. Терлейн заметил, что в потолок вделан медный крюк. «Чего Мантлинг тянет?» Прежде чем двинуться дальше, Мантлинг, бормоча что-то себе под нос, внимательно оглядел обеденный стол. Он прошелся вдоль него туда-сюда, и морщины на его лице проступали все резче… видимо, он вдруг испугался.
– Пошли дальше, – бодро сказал сэр Джордж, указывая подбородком на двери напротив. – Я полагаю, нам туда?
– Те двери… ведут в коридор. Наша комната находится в конце коридора. Да, надо двигаться. Зажгите свечи, Шортер. Ключ от тех дверей при вас?
– Да, сэр.
– Хорошо. Тогда пошли. Идите вперед, открывайте…
Замок на двойных дверях заело – видимо, из-за того, что ими долго не пользовались, – и его пришлось обильно смазать. Только после этого Мантлинг смог с усилием провернуть ключ. За дверьми открылся узкий коридор, стены которого были обшиты темными панелями. В коридоре пахло плесенью, по углам висела паутина. Пять свечей одновременно поднялись вверх, и стала видна дальняя стена прохода. Почти всю ее занимала тяжелая дверь. Терлейн заметил и кое-что еще, но ничего не сказал. Напряжение, копившееся в Мантлинге, вырвалось наружу.
– Шортер, – тихим, угрожающим голосом сказал он. Руки у него дрожали, и подсвечник, который он держал, бился о белую дверь. – Какого черта? Что тут происходит? Кто здесь подметал?
Шортер, шедший сзади, спокойно ответил:
– Никто, сэр. С прошлого года никто не подметал. Согласно приказу его св… покойного лорда Мантлинга, мы убираем здесь один раз в год; разумеется, только коридор. Больше тут никто ничего не трогал.
– Как же, не трогал! Кто-то промел дорожку…
Г. М. отвел в сторону руку Мантлинга с подсвечником. Запахло жженым деревом. На белой двери осталась темная отметина от пламени свечи. Мантлинг схватил Шортера за шиворот и ткнул свечой вперед:
– Не трогали, значит… Посмотрите сюда. Видите? Кто-то промел дорожку до самой двери.
Он отшвырнул дворецкого в сторону и тяжелым шагом пошел вперед. Возле двери он отдал свечу Шортеру и взял отвертку.
– Глазом моргнуть не успеете, как я их вытащу. – Он начал нагибаться, но на полпути остановился и с торжественно-мрачным видом посмотрел вверх. Затем сказал: – Видите ли, люди здесь действительно умирали.
Терлейн оглянулся на Г. М. После того как Мантлинг с пронзительным скрежетом вывинтил шуруп, единственным звуком, раздававшимся в коридоре, был повторяющийся скрип. Пять свечей горели ярко, хотя в духоте они должны были едва теплиться. Наверное, воздух в коридоре был относительно свежим. Глядя на неровную дорожку, прометенную к дверям в столовую, Терлейн вспомнил о вмонтированном в потолок крюке. Мантлинг говорил о нем: в столовой висела клетка с попугаем. Терлейну представилось, как птица бьется о прутья клетки и скрежещет: «А вот и ты…» Что-то упало на пол к ногам Терлейна, и Мантлинг выругался.