— Об этом я уже знаю, — сказал Маллет. — То есть знаю, что была попытка самоубийства, но мне не ясен мотив и не известны детали.
— Думаю, вы сможете сами все узнать и проверить, если обратитесь в некоторые высшие инстанции. Мне бы не хотелось, чтобы вы цитировали меня как источник информации. Человек, рассказавший мне это, взял с меня слово молчать, и этот человек крайне заинтересованное лицо.
— Ясно. Согласно медицинской экспертизе леди Барбер в тот раз спасла жизнь мужа. Жаль, что ей не удалось этого сделать вторично.
— Не хочется выглядеть бессердечными, — заметил Петигрю, — но меня поражает, как женщина, прожившая с Барбером столько лет, все-таки хотела спасти ему жизнь. — Он бросил взгляд на детектива и добавил: — Как бы то ни было, я рад за нее, что в тех обстоятельствах ей хотелось и удалось спасти его.
Маллет молча кивнул и поднялся.
— Я отнял у вас много времени, господин Петигрю, — проговорил он. Благодарю, что вы терпели меня так долго.
— Все нормально. Это был интересный разговор, по крайней мере для меня, но, боюсь, не очень полезный для вас. Честное слово, не думаю, что могу оказать вам дополнительную помощь. Если хотите, я мог бы составить для вас список людей, которые настолько не любили Барбера, что были бы рады его устранить. Это был бы длинный список, включающий несколько очень известных имен, но, насколько я понимаю, у вас уже достаточное количество подозреваемых, и ради того, чтобы спасти собственную голову, мне бы не хотелось причинять беспокойство еще многим другим.
— Мне было бы достаточно узнать всего одно имя, — сказал в ответ Маллет. — Имя того, у которого был мотив для убийства судьи 12 апреля 1940 года, спустя много времени после выездной сессии — если Сессия вообще имеет к этому отношение, не считая орудия убийства.
— 12 апреля! — воскликнул Петигрю. — Так вот оно в чем дело! Мой бог, конечно! До свидания, инспектор. Сообщите мне, если вам от меня понадобится что-нибудь еще. — Он протянул руку, но Маллет не ответил на рукопожатие.
Он уставился на барристера:
— Да, господин Петигрю. Именно 12 апреля. Не могли бы вы объяснить мне, что вас так взбудоражило?
— Ничего, — заверил его адвокат несколько сконфуженно. — Абсолютно ничего. Кроме того, что вы, детективы, всегда так точны насчет дат, как я только что сказал.
— И все-таки, кажется, что-то в этой дате привлекло ваше внимание, настаивал инспектор.
— Нет-нет! — запротестовал Петигрю. Он, казалось, полностью потерял свою обычную самоуверенность. — Сегодня ведь шестнадцатое? Я удивился, что прошло так мало времени. Мне казалось, что прошло уже много дней. Это было настоящим потрясением для меня — вы можете себе представить, и я потерял счет дням… — Он не закончил фразу.
Маллет смотрел на него молча, затем, бросив короткое:
— До свидания сэр, — повернулся на каблуках и вышел из кабинета.
После его ухода Петигрю подошел к столу и посмотрел на календарь, проверяя, какой сегодня день. Затем повернулся к книжным полкам и вытащил том судебных отчетов. Почитав их, написал короткое письмо и сам отнес его на почту.
Маллет в это время стоял у телефонной будки. Он позвонил на Олд-Джуэри, и его немедленно соединили со суперинтендентом Брау.
— Это наконец вы, инспектор? — взволнованно спросил Брау. — Я все утро пытался с вами связаться. Это важно. Я только что установил, что Грэнби был в городе весь день 12 апреля.
— Прошу прощения, но это не очень важная информация для меня, — ответил Маллет. — А не могли бы вы узнать для меня название фирмы, где работают поверенные господина Себастьяна Себальда-Смита?
На следующее утро Петигрю пришел на работу с опозданием. Джон, считавший, что следует быть пунктуальным независимо от того, есть работа или нет, приветствовал его, бросая укоризненные взгляды. Его не умилостивило даже объяснение, что поезд в подземке, на котором ехал Петигрю, по какой-то причине был задержан не доезжая станции Саут-Кенсингтон на целых сорок пять минут. Джон неохотно сообщил, что никаких встреч на утро не намечено. Есть только кипа бумаг, которая накопилась с вечера, но все они не срочные. Затем вышел и тут же вернулся.
— Там вас ждет этот господин Маршалл, — объявил он. — С ним молодая леди.
Из-за аварии в подземке Петигрю прибыл на службу измученным и озабоченным, но известие о визитерах тут же подняло ему настроение.
— Мой дорогой друг! — воскликнул он, когда дверь открылась и вошли Дерик с Шейлой. — Какая неожиданная радость! Я думал, вы все еще сидите в кандалах. Мисс Бартрам, когда я вас видел последний раз, ваша прическа была подпорчена. Поздравляю с освобождением. Или вас выпустили под залог?
— Нет, — ответил Дерик. — С нами все выяснилось, и мы свободны. Я подумал, что надо первым делом заскочить к вам и рассказать. Мы оба предстали сегодня утром перед лорд-мэром. Слушание длилось не дольше минуты, и он вел себя очень прилично. Меня оштрафовали на сорок шиллингов, а Шейлу устно обязали соблюдать общественный порядок. Жуткое наказание.
— Если бы меня вызвали свидетелем, я бы точно сказал, что из вас двоих мисс Бартрам нанесла больший урон полиции, — пошутил Петигрю.
— Самое неприятное, что меня, наверное, выгонят с работы из министерства, — пожаловался Дерик.
— Надо что-то предпринять. У меня есть несколько друзей в суде, и так случилось, что один из них — большая шишка в вашей конторе. Думаю, что помогу вам сохранить работу на благо отчизны. Расскажите о Бимише. С ним обошлись так же милосердно?
— Нет, — посерьезнел Дерик. — Его дело отложили на неделю. Они сказали что-то о том, что ему будет предъявлено еще одно обвинение.
— Думаю, сие означает, что это он убил ужасного судью, — вставила Шейла.
— Хм. Я бы не спешил с выводами. Мне кажется, Бимишу можно предъявить довольно много обвинений. Для широкой британской публики было бы огромным разочарованием, сгорая от нетерпения в ожидании обвинения в убийстве, услышать вдруг, что он обвиняется в контрабандной торговле спиртным в ночном клубе Корки или в чем-нибудь в этом роде.
— Но кто же тогда убил судью?
Петигрю не ответил. Он прислушивался к спорящим голосам за дверью. Наконец вошел Джон с недовольным выражением лица:
— Прошу прощения, сэр, но этот инспектор из Скотленд-Ярда опять здесь. С ним еще один человек, и они хотят видеть вас немедленно. Я сказал им, что вы заняты, но…
Петигрю побледнел и приказал:
— Впустите их, Джон. Если господин Маршалл и мисс Бартрам хотят остаться, так будет даже лучше.
Вошли Маллет и суперинтендент Брау. Оба выглядели суровыми и целеустремленными.
— Вы, конечно, знаете эту даму и этого джентльмена, — сказал им Петигрю. — Я считаю, что им будет интересно послушать, что вы скажете. Если это то, о чем я подозреваю, я уверен, что они имеют право знать.