– Он что-нибудь тебе сказал? – спросила мисс Тэйн.
– Нет, – ответил сэр Хью и добавил: – Я тоже ничего не сказал, только бросил в него сапог.
– Бросил в него сапог? – вскричала Эстаси, сверкнув глазами.
– Да, а почему бы и нет? Я не люблю людей, которые крутятся вокруг и суют свой красный нос в мою комнату.
– Хью, тебе следует быть осторожным, – предупредила его сестра. – Это был сыщик с Боу-стрит.
– Все равно! Он не имеет права заглядывать в мою комнату! А где молодой Левенхэм?
– В подвале. Он…
Сэр Хью отложил вилку и нож:
– Что он там отыскал? И поднимется ли с этим сюда?
– Нет, он в подвале, потому что сыщики охотятся на него.
Сэр Хью нахмурился:
– Мне кажется, что в этом доме происходит что-то странное. Мне не хотелось бы с этим связываться.
– Очень хорошо, дорогой, – успокоительно сказала Сара. – Но не забудь, что ты ничего не знаешь о Людовике Левенхэме! Боюсь, что эти сыщики попробуют получить информацию и от тебя.
– От меня? – Глаза сэра Хью заблестели. – Ну, если этот красноносый тип и есть сыщик, в чем я сомневаюсь, я дам ему информацию – о пределах его службы. Они совсем отбились от рук, эти сыщики! Я поговорю о них со стариком Сэмпсоном Райтом.
– Конечно, Хью, я надеюсь, что ты так и сделаешь, но умоляю, обещай, что не выдашь им Людовика!
– Я мировой судья и уважаю закон! Если они спросят меня о нем, то я скажу им правду.
Эстаси, бледная от гнева, схватилась за край стола:
– Но вы не можете этого сделать, не должны!
Сэр Хью бросил на девушку снисходительный взгляд.
– Они никогда не спросят меня, – просто ответил он.
Как только запирались окна и закрывались ставни, Людовик покидал свое подземное убежище и присоединялся к обществу в гостиной. В один из вечеров из Корта приехал сэр Тристрам.
Его встретили вопросом, не видел ли он каких-либо людей, которые шныряли бы вокруг гостиницы. Нет, он никого не видел, но тревожный вопрос вызвал подозрения, и сэр Тристрам спросил, что произошло во время его отсутствия. Услышав, что на Боу-стрит что-то пронюхали про Людовика, он замолчал, а затем совершенно серьезно сказал, глядя в лицо своему кузену:
– Если вы не хотите ехать в Голландию, то, по крайней мере, может быть, вы оставите Суссекс, Людовик?
– Черт возьми! Здесь же нет никакой опасности! Сыщики думают… – Тут он взглянул на застывшее лицо Шилда, встретил его взгляд и резко сел. – Тристрам, если вы собираетесь применить ко мне силу, то, клянусь, я застрелю вас!
Тристрам рассмеялся и покачал головой.
– Сначала я хочу заполучить ваш пистолет.
– Я никогда не расстанусь с моим пистолетом, – усмехнулся и Людовик.
– Вот этого я и опасаюсь! Если на вас нападут, вы станете стрелять, и тогда вас обоснованно обвинят в убийстве.
– Нападут на Людовика? – уточнила Эстаси. – Вы хотите сказать, покусятся на его жизнь?
– Да, именно это я и хочу сказать! – ответил Шилд. – Мы не уверены, что это Красавчик убил Планкетта, зато нет никаких сомнений, что именно он напустил сыщиков на Людовика. Он хотел бы, чтобы закон убрал Людовика с его пути, но если у сыщиков ничего не выйдет, то он может сам предпринять попытку. Как вы считаете, сюда трудно проникнуть?
Эстаси невольно оглянулась вокруг:
– Н… нет, по-моему, легко. Может быть, вы действительно уедете, Людовик? Мне не хочется, чтобы вас убили.
– Какие пустяки! – нетерпеливо перебил ее Людовик. – Красавчик даже не знает, что я здесь. Он может только подозревать, но меня не видела ни одна живая душа, кроме Ная и Клема.
– Вы забыли об офицере – сборщике налогов, – вставил его кузен.
– Ну и что же? Допустим, что именно он вбил эту догадку в голову Красавчика, но ведь это всего лишь догадка. Когда Бэзил узнает от сыщиков, что те не смогли разыскать меня, он подумает, что ошибся. Най считает, что они не смогут ничего разузнать!
– Пока они действительно ничего не могут узнать. Но если сюда пришлют опытного сыщика, то Людовика обнаружат. Начнем с того, что опытный сыщик сразу выяснит: у Эстаси здесь нет горничной.
– Людовик считает, – сказала мисс Тэйн, – что лучше всего захватить сыщиков и запереть их в подвале.
– Замечательный план! – усмехнувшись заметил сэр Тристрам.
– Постойте! – вмешался Тэйн, который сидел за столиком у огня, перекидывая кости из одной руки в другую. – Нельзя запирать представителей закона в подвале. Прежде всего – это преступное действие, а потом – в подвале много дорогих спиртных напитков. Мне не нравится этот красноносый тип, от него надо отделаться. Кроме того, у меня с Сэмпсоном Райтом старые счеты, и я не прочь сунуть ему палку в колеса. Но я не хочу похищать сыщиков!
– Хорошо! – беззаботно сказал Людовик. – Десять к одному, что мы больше не увидим их здесь. Они уберутся в Лондон утренней почтовой каретой.
Если бы мистер Стаббс руководствовался собственными желаниями, он не стал бы ждать утра, а сел бы в вечернюю карету и предпочел бы сон в дороге ночевке в пивной. Но его товарищ, хмурая личность, очень преданный службе и желающий хорошо зарекомендовать себя, придерживался того мнения, что розыск проведен недостаточно тщательно.
– Мы должны на время успокоить их, – сказал он, медленно покачивая головой. – Оставить их на время в покое, вот что нам надо. Мы не нашли следов преступника, и они хорошо это знают. Так как же они себя поведут?
– Как они себя поведут? – переспросил мистер Стаббс, опуская кружку.
– Они успокоятся, вот что!
– Ты уже говорил это, – грубовато ответил мистер Стаббс. – И что же мы сделаем, когда успокоим их?
– Налетим внезапно и схватим этого Людовика.
Мистер Стаббс переварил сказанное в своем сознании.
– Я не скажу, что ты не прав, Уильям, – осторожно заметил он. – И не то чтобы я не хотел застать его врасплох. Но я никак не могу выкинуть из головы, что мне говорила эта французская девчонка: этот Людовик лихо обращается с оружием. Это опасно! Очень опасно!
– Я уже подумал об этом, – возразил ревностный служака Пибоди, – и пришел к выводу, Джерри: она все это выдумала, чтобы напугать тебя!
– Ей лучше знать. – Стаббс сделал глоток эля и вытер рот тыльной стороной руки. – Пойми же, у меня все-таки сомнения. Шестнадцать свечей – так она сказала. Я тебя спрашиваю, Уильям, похоже это на правду?
По мнению мистера Пибоди, это было слишком неправдоподобно. Они еще некоторое время обсуждали этот вопрос, и мистер Стаббс согласился: если бы мисс сказала «шесть свечей», то еще можно было бы поверить. Мистер Пибоди к тому же, как более практичный человек, высказался в том смысле, что вообще нечего было стрелять по свечам.