Открылась дверь, и вошла Джинни. Том судорожно обернулся, она же оглядела его с головы до пят, отмечая его потрепанную одежду, жалобно-испуганное выражение лица, весь его облик, а затем приблизилась и положила руку на плечо.
— Неважно выглядишь, старина, — пробормотала она ему на ухо. — Нет-нет, не вставай. Я не могу как следует приветствовать тебя, Том, слишком много у нас тут неприятностей. Но твои беды кончились. — Она улыбнулась, с трудом сдерживая слезы, посмотрев на меня через его плечо. — Теперь мы его не отпустим, Джефф. Том останется с нами… Ну а теперь расскажи мне все. — Ее рука крепче сжала плечо брата. — Что произошло? Как вы его нашли? Что там внизу? И не бойся, говори правду.
Я выдержу.
— Кларисса погибла, — сказал я. — Похоже, это опять убийство.
Том подпрыгнул на кресле, сбросив руку сестры.
— Кларисса?! — воскликнул он. — Кларисса?.. Значит, я не сошел с ума? Значит, со мной все в порядке? Но погодите, кого… Нет, это же невозможно. О чем вы говорите? Что значит «опять убийство»?
Медленно Джинни поднялась с подлокотника кресла Тома. Пока Том бормотал свой вздор, пытаясь пробудить к себе сочувствие, а также нашаривал рукой бутылку, она стояла не шелохнувшись. Ее зеленые глаза сделались блестящими и огромными.
— Но почему? — вдруг спросила она. — Почему убили Клариссу?
Я не ответил. Я лишь сказал:
— Об этом трудно говорить. Тут могут быть самые разные причины.
— Например?..
Я колебался. Наиболее очевидная причина вытекла из того, что поведал Том, но все же могла иметься и иная, более серьезная причина. Но так или иначе, все подозрения падали на одну личность…
— Скорее всего Кларисса узнала отравителя, — сказал я. — Собственно, она мне призналась, что у нее есть на этот счет кое-какие догадки. Не исключено также, что убийства доктора Твиллса и Клариссы были составными частями заранее задуманного плана. У Твиллса были деньги, и он умер. Деньги перешли к Клариссе, и она могла распоряжаться ими по своему усмотрению…
— Ты что-то все равно скрываешь, Джефф…
— Ничего я не скрываю. Мне просто трудно это говорить, но ты видела, кто вышел из погреба с окровавленными руками?
В это время губы Тома издали чмокаюший звук, когда он еще раз приложился к бутылке. Впрочем, этот комический пустяк сделал мои слова еще более зловещими. Джинни попятилась.
— Ты хочешь сказать, — прошелестела она, — что папа мог…
— Говорю тебе, мне трудно это выговорить. Я и сам в это не верю… Но Сарджент уже заподозрил неладное. Теперь же… — Я пожал плечами. — Где он сейчас?
— Наверху. Я пошла навестить Клариссу, но ее в комнате не было. Я увидела пустую бутылку и испугалась, что она пошла за новой. Я села, попыталась читать, но не могла сосредоточиться. Затем я услышала чей-то крик. Сперва мне стало так страшно, что я не решилась выйти. Но когда я наконец спустилась на второй этаж, то увидела, что папа моет руки. А вода в раковине…
— Спокойно! — скомандовал я, чувствуя, как нарастают в ее голосе истерические нотки. — Лучше отведи Тома на кухню и накорми. Он не ел со вчерашнего дня!
Том сидел в полном оцепенении. Он пытался понять, о чем мы говорим, но холод, голод, слабость в сочетании с увиденным им кошмарным зрелищем сделали свое дело. Джинни растолкала его и повела, как ребенка, на кухню. Он что-то бубнил себе под нос.
Снова кто-то видел мельком убийцу, и снова не удалось понять, кто он. В каком-то исступленном замешательстве я постучал себя кулаком по голове. Все тропки сходятся, но куда? В поведении убийцы пугала звериная жестокость, куда более устрашающая, чем трусливое коварство отравителя. Нужно было обладать особой жестокостью и свирепостью, чтобы вот так орудовать топором. В доме поселился злой дух — в самом буквальном смысле слова. Он блуждал по дому, пока в один момент по полу не покатилась банка с ядом, и не блеснул занесенный топор. Я вспомнил, как медсестра Херрис рассказала о смехе, послышавшемся ей ночью из комнаты Твиллса, и мне захотелось кричать от отчаяния. Надо сорвать личину с дьявола, прикидывающегося честным и добропорядочным. Но как распознать его за респектабельным фасадом?
Где находились члены семейства Куэйлов, когда убийца делал свое черное дело? Судья Куэйл… Нет, этого не может быть. Надо начинать все сначала. Я ходил взад-вперед по библиотеке в тусклом свете газа. За окном совсем стемнело, у меня возникло чувство, что нынешней ночью может случиться что-то не менее ужасное. Образ убийцы так соединился в моем сознании со зверем, что я внушал себе: он однажды попробовал крови и не остановится перед новым кровавым преступлением!
Я непроизвольно вздрогнул, когда распахнулась дверь, и вошел Росситер.
— Я снова запер подвал, — сообщил Росситер, прикрывая за собой дверь. Вид у него был какой-то взъерошенный. — А куда делся этот самый Том?
— Пошел поесть. Скоро вернется. Ну, что вы выяснили?
У него так дрожали руки, что он не мог свернуть свою гигантскую сигарету, и я протянул ему портсигар. Под его глазами обозначились морщины, и я заметил, что руки его были только что вымыты и блестели.
— Ничего такого, — буркнул он и с облегчением затянулся. — За этой перегородкой были деревянные ящики, разрубленные на растопку. Там же, судя по всему, лежал и топорик! Убийца там прятался и, возможно, случайно увидел его и схватил. А что рассказал Том Куэйл?
Я коротко изложил суть. Взгляд Росситера сделался непроницаемым, он обмяк, развалившись в кресле.
— Винные ящики, — продолжил он, — находятся на другой стороне подвала. Послушайте, — поколебавшись, спросил он, — а что эта свеча? Кларисса пришла с ней?
— Нет. Том утверждает, что она стояла на верстаке, а потом уж он увидел Клариссу.
— Я нашел банку с мышьяком, — сообщил он. — Она лежала на угле, сверху. Ее не особенно-то и прятали.
— Думаете, она была там все время?
— Нет. Ее увидел бы любой, кто пришел бы утром за углем. Нет. Скорее всего раньше она была спрятана где-то в другом месте, а в уголь ее попытались закопать уже после того, как была убита Кларисса. Но бутылки с гиоскином я не нашел. Похоже, убийца еще не выполнил всего задуманного.
Хотя я в принципе был того же мнения, высказанное вслух, это предположение произвело леденящий эффект.
— Но почему он еще не успокоился? — вопрошал Росситер, выпрямляясь на стуле. — Вот это-то и пугает больше всего. Не могу понять. Все так вроде бы просто и вместе с тем… Нет, мне очень хочется умыть руки. Взять Джинни и уехать отсюда подальше.
— Почему?
— Потому что, — странным голосом произнес Росситер, — если я останусь, то буду вынужден сказать им всю правду.
Я воззрился на него. Он снова сделался похож на прорицателя. Он по-прежнему выглядел глупцом, он снова сорил вокруг себя пеплом напропалую, но что-то в его нервном молчании заставило мое горло сжаться.