* * *
«Надо ехать», – решила Люба и торопливо стала собираться. Она почему-то была уверена, что застанет Светину маму дома, и не ошиблась.
Дверь ей открыли не сразу, хотя и не спросили, кто там. Перед ней стояла женщина, еще красивая, но какая-то тусклая, с погасшим взглядом и нездоровым цветом лица. На вид ей было лет сорок.
– Здравствуйте, – поздоровалась Люба, на ходу придумывая легенду. – Это квартира Караваевых?
– Да, – безразлично ответила женщина.
– Я из службы психологической поддержки.
– Откуда? – вяло удивилась хозяйка.
– Я знаю, что у вас недавно случилось несчастье. Умерла дочь.
– Вы из милиции?
– Теперь полиция.
– Без разницы. Я сообщила все, что могла. – Караваева стояла в дверях, не приглашая Любу войти.
– Я уже сказала, что не из полиции. Из службы психологической поддержки. Нам поступил сигнал.
– Что за новые веяния? – удивилась Караваева.
– Сейчас работа с населением поставлена на особый контроль. Вы знаете, что обо всех детях, обратившихся в травмопункт, положено тут же сообщать в детскую комнату полиции?
– Не слышала о таком.
– А о суициде сообщают психологам. Вы находитесь в группе риска.
– Ну, проходите, – посторонилась Караваева.
Насчет травмированных детей – это сущая правда, Люба узнала об этом от Стаса. К детям стали относиться настолько внимательно, что даже укус дворовой собаки теперь подвергается тщательной экспертизе: а вдруг виноваты родители? Жестокое обращение с ребенком через покусавшую его собаку. Повод для лишения родительских прав. Самоубийство трех подростков тоже тщательно расследовалось, поэтому Караваева не удивилась визиту. Ее, похоже, задергали.
– Что вам еще от меня надо? – раздраженно сказала она, доставая сигарету. – То вы обвиняете меня в том, что я довела дочь до суицида, то заботитесь о моем психическом здоровье. Оставьте меня наконец в покое!
– Открылись новые обстоятельства.
– Интересно, какие?
– Вы не предложите мне сесть?
– Хорошо, садитесь.
Караваева села в кресло, Люба обосновалась напротив, на диване. Женщина вяло, без всякого интереса к сигарете курила. Механически подносила ее ко рту и, так и не сделав затяжки, тыкала в пепельницу. Караваева была похожа на робота: включили – живет.
– Вы знаете, что ваша дочь встречалась с женатым мужчиной?
– Что-о?! – Рука с сигаретой бессильно упала. Караваева смотрела на Любу с неподдельным удивлением. – Кто вам такое сказал?
– Вам, как матери, нелегко об этом узнать. Но вы же хотите разобраться в причинах смерти Светланы?
– Моя дочь умерла, потому что я дура! Это понятно? Жадная дура.
– Вы знаете, что она делала аборт?
Женщина встала.
– Вон, – тихо сказала она. – Убирайтесь вон.
– Я понимаю, что вам нелегко… – Люба тоже встала. Разговор не получился.
– Если хотите меня посадить, придумайте что-нибудь более оригинальное! – закричала вдруг Караваева. – Какое наглое вранье! А главное, зачем? Заче-ем… – простонала она и взялась руками за голову. – Как больно-о-о…
– Света сдавала анализы в больнице, – негромко сказала Люба. – С ней был мужчина. Ее видела одноклассница. Света попыталась спрятаться, но было поздно: ее заметили. Ведь вы все знали…
Караваева отшвырнула сигарету и повернулась к Любе спиной. Решительно направилась к письменному столу и принялась рыться в ящиках.
– Где же это? Ага… – Она нашла наконец нужный документ. – Результаты вскрытия. Там указана причина смерти, мне ведь нужно было похоронить мою девочку. Ну и все остальное для полной ясности картины. Там черным по белому написано, что Света была девственницей. Или вы считаете, что я сфабриковала это заключение? Подкупила патологоанатома? – Караваева визгливо рассмеялась.
Люба пробежала глазами заключение. Причина смерти… это понятно… Не повреждены… Не обнаружены… В интимных отношениях никогда не состояла… Не может быть… А как же аборт?
– Тогда зачем она ходила в клинику?
– Затем. Сволочь. Мерзавец. Наконец я все поняла. Какая же скотина! Это он убил Свету!
Теперь Люба увидела совсем другую женщину. Караваева словно проснулась. Глаза горели, щеки пылали. Теперь это была фурия, прекрасная в своем гневе. И… страшная. По-настоящему страшная. Такая вполне может убить. Люба забеспокоилась:
– Вы мне не объясните…
– Убирайтесь! Это не ваше дело!
– О ком вы только что говорили?
– Во-он! – Караваева затопала ногами.
Перед Любой была явная психопатка. Караваева и до этого страдала нервным расстройством, а смерть дочери ее подкосила. Она, похоже, сошла с ума.
– Я вызову вам «Скорую».
– Не сметь! Хватит уже… – Женщина тяжело дышала. – Наездились…
– Но я не могу оставить вас в таком состоянии. Я обязана сообщить.
– Я выпью таблетку. При вас.
Караваева опять направилась к письменному столу и достала из ящика упаковку таблеток.
– Покажите, – велела Люба.
Это было сильнейшее успокоительное. Она проследила, как Караваева выпила лекарство. И спросила:
– Мы теперь можем поговорить?
– Это бессмысленно. Он должен ответить не по закону. По совести. По справедливости. Кровь за кровь.
– Да кто он?
Караваева молчала. Она вся ушла в себя. Сосредоточенно о чем-то размышляла, Люба могла поручиться, что она строила планы кровавой мести. Люба не могла так просто уйти. Разбудила вулкан – звони пожарным. Огонь срочно надо тушить.
Люба подошла к домашнему телефону и набрала «03».
– «Скорая», что у вас случилось? – раздалось в трубке.
– Женщине плохо. Караваева… – Люба посмотрела на хозяйку: – Сколько вам полных лет?
– Ах, это из двести тридцать восьмой! – живо откликнулась трубка. – Что, опять?
– Она выпила успокоительное, но я все равно беспокоюсь.
– А вы кто?
– Я? Гостья.
– Первый раз?
– Да, я ее раньше не знала.
– Успокойтесь. Я сейчас пришлю участкового. Доктора Федотову. Она Татьяну Ивановну прекрасно знает.
– А если хозяйка дверь не откроет?
– Ей откроет, – уверенно сказала дежурная. – У них контакт налажен. Если бы не доктор Федотова, мы бы сами чокнулись с этой Караваевой. Можете идти, все будет в порядке.
Люба положила трубку. Все это замечательно. Но кто он? Мужчина, из-за которого умерла Света? И почему девушка была с ним в клинике, сдавала анализы?