– Именно так, ваше сиятельство, – с придыханием сказал ювелир. – Так его называют. Верите, нет? Вчера еще держал в руках, через лупу смотрел. Это чудо какое-то! Просто чудо! С трудом удержался от искушения, но – вернул. Сказал ему, что подумаю. А сам тотчас к вам.
– Ну не тотчас. Похоже, денег за алмаз много запросили?
– Отдать все за один-единственный камушек не готов, – с сожалением сказал ювелир. – Только как посредник, за процент, так сказать-с. Хотя, признаюсь, искушение было.
– Что это за человек? – жадно спросил он.
– По виду из дворян. Из офицеров. Но, видать, нигде не принят. Я полагаю, картежник. У него мел на рукаве, – пояснил ювелир. – Думаю, за ним кто-то стоит. Из благородных господ.
– Надо это выяснить наверняка.
– Да как выяснить-то? Разве в полицию обратиться, ваше сиятельство?
– Нет, этого нельзя, – он покачал головой. – Он, скорее всего, будет молчать, всю вину возьмет на себя, и правды мы никогда не узнаем. А я хочу знать, кто убил мою жену?
– Так что прикажите делать, ваше сиятельство? – угодливо склонился перед ним ювелир.
– Ему ты что сказал?
– Сказал: денег надо собрать. Сумма немалая.
– Когда должна состояться сделка?
– Третьего дня, ваше сиятельство.
– Сколько он хочет?
Ювелир назвал сумму.
– Не многовато ли?
– Поторговаться можно, – тонким голосом сказал ювелир. – Тем паче, он наличными спросил, ваше сиятельство. Золотом и ассигнациями. Вексель-то он не возьмет.
– Какой уж тут вексель! Да, это так сразу не соберешь. Но нам нужна приманка. Надо выкупить у него этот алмаз. Я переговорю со своим управляющим… Что еще? – спросил он, видя, что ювелир не уходит. – Ах, да. Твой интерес. Сколько ты хочешь?
– Я, ваше сиятельство, знаю, вы не обидите-с.
– Хорошо, после сочтемся. Даю тебе слово, что заплачу, сколько он сказал. Если сбросишь цену, все, что сверх названной суммы – твое.
– Более мне ничего не надо, ваше сиятельство, – улыбнулся ювелир.
– Третьего дня деньги будут. Устроишь мне встречу с этим человеком. Но он не должен знать, кто я. Сможешь?
– Все сделаю, как вы скажите.
– Если за ним кто-то стоит, как ты говоришь, из благородных, этому человеку причитается, по меньшей мере, половина. Вот он и есть истинный убийца моей жены. Я хочу знать его имя.
– Я, ваше сиятельство, извещу вас записочкой. Как только он объявится и скажет, где передаст алмаз в обмен на деньги, тотчас же и извещу.
Ювелир вдруг замялся.
– Что еще? – нетерпеливо спросил он.
– Опасаюсь я, ваше сиятельство. Людишки-то лихие.
– Не беспокойся, со мной будут мои слуги, да и при мне пистолеты. Сколько бы их ни было, разбойников, они не причинят нам вреда. А в полицию обращаться пока подождем.
– Оно и ладно, – радостно сказал ювелир и поспешил откланяться.
Услышав приказ хозяина, управляющий оторопел.
– Что, все наличными надо, ваше сиятельство?
– Именно так. Золотом и банкнотами.
– Признаюсь, вы меня ставите в крайне затруднительное положение.
– Разве наши дела расстроены?
– Что вы, что вы, ваше сиятельство! – замахал руками управляющий. – Дела наши идут как нельзя лучше! Хоть завтра дам вам полный отчет, – с обидой сказал он. – Но разве такие деньги так скоро соберешь?
– Так вот, запомни: эти деньги нужны мне третьего дня. Не соберешь – прощайся с местом.
– Все будет сделано, ваше сиятельство, можете не сомневаться, – заторопился управляющий.
«Ворует, – поморщился он. – Все они воруют. Но именно по этой причине хозяева их ни в чем не знают и никогда не будут знать отказа до тех пор, пока все не будет окончательно разворовано. Тогда только и останется, что идти служить лакеем к своему же бывшему управляющему. Надо на днях проверить всю отчетность по имениям».
На следующий день, поздним вечером, ювелир прислал записку. Место, надо сказать, было выбрано странное. За городом, в трактире, где полно было всякого сброда, да редкие проезжающие, не боявшиеся за свою репутацию, останавливались похлебать кислых щей и отведать изжаренного попросту, по-деревенски и щедро присыпанного луком мясца. Пили водочку, закусывая все той же квашеной капустой да хрусткими солеными огурцами, пили и ели много, жадно. И вот в это-то гиблое место звали ювелира с огромными деньгами, и время назначили позднее. Понятно, что тот опасался.
Граф Ланин решил, что его люди поедут туда загодя. Выбрал лучших, из тех, что уверенно держали в руках пистолеты и отличались внимательностью. Сам он решил ехать с ювелиром под видом кучера. Тогда он сможет хорошенько рассмотреть человека, в руках у которого теперь находится алмаз.
Впервые со дня получения известия о смерти жены он был оживлен и думал о чем-то, кроме этого. Графиня Безобразова, внимательно следя за ним во время ужина, заметила:
– Вы правильно делаете, что не предаетесь так долго скорби. Человеку вашего положения, papá, должно уметь занять себя. Все мы смертны, – она притворно вздохнула.
– Я хотел бы говорить о вас, Элен, да все никак не соберусь с мыслями.
– О чем же вы хотели говорить?
– О вашей дальнейшей судьбе. Вы, верно, намерены выйти замуж?
– О да! Я думаю, теперь это возможно.
– Что касается денег…
Элен тонко улыбнулась.
– Не беспокойтесь этим, papá. Мои дела вскоре будут в порядке.
При этих словах графиня Безобразова обменялась выразительным взглядом с госпожой Осинкиной. Обе сегодня отчего-то были взволнованы. Если бы граф сам не был уже весь в завтрашнем деле, он бы, вне всякого сомнения, обратил на это внимание. Но он только сказал рассеянно:
– Дай Бог, дай Бог, – и отложил салфетку, давая понять, что ужин окончен.
Дамы, которые, похоже, давно уже этого ожидали, тотчас встали из-за стола и поспешили в маленькую, называемую в доме «черепаховой», гостиную, по мебели, стоящей в ней. Туда вскоре подали чай с печеньями, и дамы вполголоса, чрезвычайно оживленно принялись что-то обсуждать.
Он же заперся в своем кабинете и занялся приготовлениями. Надо было проверить и подготовить пистолеты, составить новое завещание, поскольку дело было чрезвычайно опасное, обдумать все возможные ходы неприятели и найти против них верное средство. У разбойников, вне всякого сомнения, свои планы. И чтобы эти планы не смогли осуществиться, следовало быть наготове.
На следующий день, уже в сгущающихся сумерках, он, одетый в простое платье, но в плаще, сел на козлы сильно потрепанного экипажа ювелира, и они поехали в указанное место. Коляска, в которой они ехали, отчаянно скрипела, и казалось, вот-вот развалится. А ведь ее пассажир был одним из богатейших в Петербурге людей, о чем, впрочем, знали не многие. Но скупость его размерами была ничуть не меньше его богатства. Потому ювелир и не стал покупать алмаз, решив взять себе только процент от сделки, как посредник, и по той же причине, из жадности, не тратил денег на новый экипаж. Поговаривали, что и жену свою ювелир держит в черном теле, а детей по достижению ими совершеннолетия и вовсе лишил денежного содержания, заставив зарабатывать на жизнь самостоятельно.