— Нет, я ищу служанку. Чертова баба вечно перекладывает мои бумаги. На самом деле я не помню, зовут ли ее Перкинс или еще как-то, но Огаста, находясь внизу, всегда кричит служанкам: «Перкинс», и не имеет значения, как они величают себя сами.
— Бумаги? — В мозгу Эмили начала формироваться совершенно блестящая идея. — Вы что-то пишете?
— Историю нашей семьи, мэм. Балантайны участвовали во всех великих битвах нашей страны за последние двести лет.
Эмили вздохнула и попыталась, проявив немалый актерский талант, заставить себя выразить интерес к занятию генерала. В действительности описания войн были скучны ей до слез. Но тем не менее она должна была сказать что-нибудь умное.
— Как это важно, — заметила Эмили. — Изображать участие наших людей в военных действиях — это же писать историю нашей нации! — Она была горда, что смогла выдать столь замечательную мысль.
Генерал пристально посмотрел на собеседницу.
— Вы первая женщина из всех встреченных мною, которая думает таким образом.
— Моя сестра всегда интересовалась подобными вещами. От нее я и узнала, насколько это важно. Многие этого не понимают… Но я, наверное, отвлекаю вас от работы. Если я ничем не могу вам помочь, то не должна, по крайней мере, мешать. Вам нужен человек, который помогал бы содержать бумаги в порядке? Чтобы он разбирался в этих вещах до мелочей, чтобы интересовался вашими исследованиями, помогая при необходимости делать записи? Или у вас уже есть такой помощник?
— Мадам, если бы у меня был кто-то, разве бы я сейчас гонялся за служанкой, чтобы узнать, что она сделала с моими бумагами!
— Полагаете, такой помощник был бы вам полезен? — Она приложила огромные усилия, чтобы казаться безразличной.
— Найти женщину, которая интересуется военной историей, было бы не только чрезвычайно полезно, но даже более того — это было бы необыкновенным везением.
— Моя сестра очень компетентна в этих вопросах, сэр, — уверила Эмили. — И, как я уже говорила, имеет давний интерес к военному искусству. Наш отец, естественно, не одобрял этого, поэтому она не смогла со всей полнотой посвятить себя естественным наклонностям. Однако я уверена, вы не разочаруетесь, если она станет вашим помощником. — Разумеется, леди Эшворд не собиралась сообщать, что Шарлотта замужем за полицейским.
Генерал посмотрел ей в глаза. Любая другая женщина, не столь мужественная, как Эмили, дрогнула бы под таким взглядом.
— Конечно. Если ваш отец одобрит подобное занятие, я полагаю, ее помощь была бы очень полезна. Прошу вас обсудить с ним этот вопрос, и спросите у сестры, согласится ли она. Если согласна, то пусть посетит наш дом, и мы обговорим все условия работы к обоюдному удовлетворению. Я буду обязан вам… мисс… — Он забыл ее имя.
— Эшворд. — Эмили снова улыбнулась. — Леди Эшворд.
— Леди Эшворд, — он сделал очень легкий поклон. — Будьте счастливы, мадам!
Эмили сделала неглубокий реверанс и поспешила уйти, пребывая в радостном экстазе.
Она тотчас забралась в экипаж и приказала кучеру поспешить к дому Шарлотты. Ей было уже совершенно неважно, который час. Она обязана рассказать сестре о своих планах и тщательно проинструктировать ее об участии в их реализации.
Эмили полностью забыла о предупреждениях Шарлотты и о своем обещании.
— Я была на Калландер-сквер утром! — воскликнула она, как только Шарлотта открыла ей дверь. Затем проскользнула в приемную и развернулась лицом к сестре. — Я узнала невероятные вещи! Во-первых, Кристина Балантайн страдает недомоганием — тошнота по утрам! И она чуть не оторвала мне голову, когда я предположила, что она, возможно, набрала вес. Кристина просила меня никому не говорить об этом. Умоляла! Что ты думаешь об этом, Шарлотта? Неважно, правда это или нет, но я ясно вижу, чего она боится! Причина может быть только одна… Кроме того, она не позволила позвать доктора.
Шарлотта побледнела. Она все еще стояла в дверях, глядя на сестру широко раскрытыми глазами.
— Эмили, ты же обещала!
Но та не могла понять, о чем речь.
— Ты обещала! — повторила Шарлотта с яростью в голосе. — Что, по-твоему, предпримут Балантайны, когда поймут, чем ты у них занималась? Судя по твоим отзывам, леди Огаста вряд ли будет безучастно сидеть и позволит тебе разрушить жизнь Кристины! Ты это понимаешь? Я должна все рассказать Джорджу. Возможно, ему удастся пресечь твои идиотские поступки.
Эмили отмахнулась от нее, как от надоедливой мухи.
— Ради бога, Шарлотта… Думаешь, я не знаю, как вести себя в обществе? Я поднялась гораздо выше по общественной лестнице, чем тебе когда-либо светит. В большей степени, конечно, потому, что ты сама не прилагаешь к этому никаких усилий. Но ты считаешь, что если ты не способна попридержать язык за зубами, то и я не могу, если пожелаю? Я могу соврать так, что даже мистер Питт никогда не узнает правду, что уж говорить об Огасте Балантайн. У меня абсолютно нет никакого желания разрушить ни свою жизнь, ни жизнь Джорджа… Ладно, теперь вернемся к Кристине. Понятия не имею, кто этот мужчина… но, пока я была у них в доме, подвернулся удобный случай, и я немедленно ухватилась за отличную идею. Генерал Балантайн пишет военную историю своей семьи, которой он очень гордится. Ему нужна небольшая помощь, чтобы содержать его записи в порядке, — и, возможно, еще в чем-то. — Она остановилась на мгновение, чтобы перевести дыхание, ее взгляд застыл на сестре. В первый раз за все это время ей пришла в голову мысль, что та может и отказаться.
— Ну? — Шарлотта сказала это с легким неодобрением. — Я не вижу связи между военными мемуарами генерала Балантайна и страхами Кристины.
— Ну почему? Это же очевидно! — Эмили даже хлопнула рукой по юбке, раздраженная тупостью Шарлотты. — Я взяла на себя смелость предложить ему твою помощь в работе с бумагами! Ты идеальный человек для этого дела. Тебе нравятся всякие военные штучки… Ты можешь запомнить, кто с кем сражался, в каких битвах участвовал, в то время как большинство из нас не могут даже вспомнить причины войны, да им это безразлично. Ты должна пойти и…
Лицо Шарлотты вытянулось, она не могла поверить в услышанное.
— Эмили, ты, должно быть, утратила чувство реальности! У меня нет возможности работать на генерала Балантайна! Это абсурд! — Но постепенно она успокоилась и стала говорить тише. Гнев утих.
Эмили чувствовала, что, несмотря на возражения, Шарлотта не выбросила эту идею из головы. Скорее она продолжала осмысливать услышанное, постепенно принимая сторону сестры.
— Томас никогда не позволит мне, — задумчиво сказала она.
— Почему нет?
— Это выглядит непристойно.
— Почему? Ты можешь не брать плату за работу, если тот факт, что замужняя женщина зарабатывает деньги, ущемляет твое достоинство. Ты помогаешь другу — это все, что Питту необходимо знать. В то же время ты преследуешь иные, свои собственные цели. Кто знает, что ты можешь выяснить. Ведь ты будешь появляться в этом доме каждый день!