Сейчас девушка стояла перед Реджи, глядя ему прямо в глаза.
— Да, Джемайма? — спросил он, заигрывая.
— Миссис Сотерон сказала, что я должна поговорить с вами насчет уроков музыки для мисс Фэйт, сэр. Мисс Фэйт хочет учиться скрипке вместо пианино.
— Хорошо, пусть учится. Вы достаточно компетентны, чтобы учить скрипке? — Какого черта Аделина перекладывает на него такие пустячные дела?
— Да, мистер Сотерон. Но так как мисс Частити уже играет на скрипке, то получается, что мы имеем две скрипки и виолончель. Очень мало музыки написано для такого трио.
— О да, я понимаю. Может быть, Частити понравится играть на пианино?
— Нет, она не захочет. — Джемайма улыбнулась. У этой девушки была очаровательная улыбка, которая так шла к ее глазам. Из нее получилась бы отличная горничная, будь она немного покрепче.
— Пришли ее ко мне, я изменю ее желание. — Реджи откинулся назад в кресле и вытянул ноги поближе к огню.
— Хорошо, сэр. — Джемайма повернулась и пошла к двери.
Великолепная походка, прямая спина, высоко поднятая голова. Она была из тех деревенских девушек, которые ходили, покачивая бедрами. Джемайма навевала мысли о чистом небе, высоко плывущих облаках, легком ветерке с побережья. Сотерон любил об этом мечтать, расслабившись в зимнем кресле или рассматривая хорошие картины. Джемайма дразнила воображение.
Прошло целых пять минут, прежде чем явилась Частити.
— Войди, — улыбнулся Реджи, чуть приподнявшись в кресле.
Девочка подчинилась с самым серьезным выражением лица. Благодаря уложенным назад волосам ее глаза казались широко распахнутыми.
— Садись, — предложил Реджи, указывая на кресло напротив.
Вместо того чтобы примоститься на краешке кресла, подобно другим детям, Частити забралась с ногами и свернулась в клубок, как кот. При этом она ухитрялась напускать на себя строгий вид и ждала, пока дядя заговорит.
— Не хочешь ли ты научиться играть на пианино, Частити? — спросил он.
— Нет. Спасибо, дядя Реджи.
— Играть на пианино очень полезно. Ты можешь играть и петь одновременно. А если ты играешь на скрипке, ты не можешь в то же время петь, — отметил он.
Девочка приподняла голову и внимательно посмотрела на дядю.
— В любом случае я не умею петь, — со всей откровенностью заявила она. — Так что не имеет значения, на чем я играю. — Она немного поколебалась, глядя на него и собираясь с мыслями. — Фэйт умеет. Она поет очень хорошо.
На это утверждение Реджи нечего было возразить, племянница победила. И он понимал, глядя в ее блестящие честные глаза, что она знает это.
— Почему бы Фэйт не играть на виолончели? — Частити пользовалась плодами своей победы. — Тогда Пэйшенс могла бы научиться играть на пианино. Она и поет хорошо.
Реджи посмотрел на племянницу сквозь прищур:
— А если я велю тебе играть на пианино?
— Я не сумею как следует играть, — сказала она решительно. — Поэтому из нас не получится слаженное трио, и нам всем будет стыдно.
Сотерон прикрыл глаза и налил себе еще бренди, любуясь цветом напитка, напоминающим дымчатый топаз, сияющий в свете каминного огня.
— И будет очень жаль, — задумчиво добавила Частити. — Потому что тетя Аделина любит, когда мы иногда играем для ее гостей на вечерних приемах.
Он встал. Ему хотелось попробовать другой подход, а именно подкуп. В это время вошел слуга и объявил о приходе инспектора Питта.
Реджи про себя выругался. Он еще не выработал план защиты. Частити еще уютнее устроилась в глубине кресла. Он посмотрел на нее:
— Ты можешь идти, Частити. Мы с тобой обсудим это в другой раз.
— Но ведь пришел тот полицейский с торчащими вихрами на голове, дядя Реджи. Он мне нужен.
— Что?
— Он мне понравился. Можно остаться и поговорить с ним? Возможно, я смогу сказать ему что-то ценное.
— Нет, нельзя. Ты абсолютно ничего такого не знаешь, что могло бы оказаться для него полезным. Давай-ка иди наверх и пей свой чай. Уже становится темно. Время для чаепития.
Девочка неохотно вылезла из кресла и поплелась к выходу, где стоял Питт, придерживая для нее приоткрытую дверь. Затем остановилась, задрала голову и посмотрела на него.
— Добрый вечер, мисс Сотерон, — поздоровался он с ней, как со взрослой.
Частити присела в легком реверансе, на губах промелькнула едва уловимая улыбка.
— Добрый вечер, сэр.
Она снова выразила желание остаться, но Реджи в очень резкой форме попросил племянницу покинуть кабинет. С видом оскорбленного достоинства Частити выплыла из комнаты. Учитывая тот факт, что она все еще носила короткую юбочку и передничек, это выглядело довольно забавно. Питт закрыл за ней дверь.
— Извините меня. — Реджи был сама любезность. — Трудный ребенок.
Он посмотрел на лицо Питта, затем на его старомодную, скорее даже неопрятную одежду — и сразу же принял решение быть предельно откровенным и попытаться сделать инспектора союзником. Или, по крайней мере, доверенным лицом.
— Детям свойственно неправильно понимать происходящее, — продолжал он с улыбкой. — Как, впрочем, и многим людям. Но все же я полагаю, что вы, как опытный человек, многое повидавший в жизни, сумеете отделить правду от лжи. Хотите бренди? — Жаль тратить дорогое бренди на полицейского, который вряд ли способен отличить его от того, что продается в любом баре. Но это может быть хорошее капиталовложение на будущее.
Питт поколебался, но затем согласился.
— Садитесь, — предложил Реджи широким жестом. — Гнусное дельце. Вам не позавидуешь. Чертовски трудно вычленить правду из всех показаний.
Взяв бокал, инспектор улыбнулся.
— Служанки вечно что-нибудь выдумывают, — продолжал Реджи. — Это естественно. Чтение дешевых романов, слишком богатое воображение… Никогда не думал, что это может привести к такой развязке.
Продолжая потягивать бренди, Питт вопросительно поднял брови.
Реджи рискнул перейти к решительным действиям — так сказать, взять быка за рога. Казалось, этот парень согласен со всем, что он говорил до сих пор. Лучше заранее предупредить его о слухах, с которыми он может столкнуться в помещении для прислуги, куда, без сомнения, отправится через некоторое время.
— Их легко понять, — развивал он свою мысль, пытаясь шутить без снисходительного тона. — Я полагаю, у бедных девушек мало возможностей развлечься. Человек, не обделенный умом, находясь в таких условиях, смертельно заскучал бы. Непременно захотел бы приукрасить события. Вы так не думаете?
— Это могло бы повредить следствию, — кивнул Питт, устремив взгляд на Реджи.