— Говори о чём угодно, — мягко возразил Полик. — Спрашивай, только, пожалуйста, не о тайне.
— Да у тебя всё сейчас тайна, — махнула рукой Юта. — Могу я спросить, например, что ты рисуешь?
Полик убрал руку, закрывавшую от Юты его рисунок. На странице в тетрадке был изображён какой-то квадратный чертёж.
— Это задание на завтра. У нас вроде конкурса на лучшую эмблему ордена. Джастин хочет нарисовать дракона, другие предлагали скрещённые мечи или что-то наподобие герба с геральдическими узорами.
— Как у тебя здесь?
— Да, только у меня ничего не получается. У тебя есть цветные карандаши или фломастеры? Дай, пожалуйста.
Но когда Юта через полминуты принесла Полику карандаши, в центре рисунка уже виднелась большая красная точка. Юта заметила свежую царапину на указательном пальце своего друга.
— Вы что, приносили клятву кровью? — пошутила она.
— Да, — рассеянно кивнул Полик. И он, похоже, не разыгрывал подружку.
— Но, всё-таки, раскрасить лучше карандашом, — бодро сказала Юта, всматриваясь в черновой рисунок. Перекрещивающиеся линии, завитушки, кружки и таинственные знаки ей что-то напоминали. — А красным, ты что собирался нарисовать?
— Рубин.
Юта широко распахнула глаза и от удивления спросила шёпотом: — Полик, где ты видел такую книгу?..
— Ведь это обложка книги? — настаивала Юта.
— С чего ты взяла?
— Пятнистые жабры, не отпирайся! Разве рыцарь не должен быть честным?
— Юта, ты сошла с ума, я не понимаю, о чём ты?
— Скажи только, у кого ты видел эту книгу, и я сразу отстану. Ты хотя бы знаешь, о чём она?
Полик покачал головой:
— Ничего я не знаю. Ты ошибаешься, ты не могла видеть такую книгу.
— Как хочешь, можешь не говорить. Я всё равно найду её и сожгу!
— Юта, могу дать тебе честное слово, я не пытался нарисовать что-то определённое. Это просто узор, он составился сам из случайных линий.
Полик казался растерянным и внимательно всматривался в странный квадратный узор.
— Если предположить, что ты говоришь правду, — задумчиво сказала Юта, — то совпадение получается удивительное. В центре какого-то знака — красный рубин. А в уголках по краям ещё камни, окованные серебром. Полик, ты хотел эти кружочки каким цветом раскрасить? — Юта показала на четыре угла рисунка.
— Бирюзовым или голубым. А, может, белым? Мне казалось, это подходит.
— Правильно, это действительно бирюза. И молочные опалы, они белые. Теперь скажи, фон рисунка будет какого цвета?
— Я не думал об этом. Лучше — тёмный, а узор светлый, для контраста.
— Отлично, — Юта раскрашивала всё так, как велел Полик.
Они словно составляли портрет неизвестного преступника.
— Смотри, что получилось. Это — книга из тёмной очень старой кожи с тиснением. Переплёт её окован узорами из серебра и украшен драгоценными камнями. Ты и теперь будешь утверждать, что она лишь плод нашей фантазии?
Полик нахмурился, стараясь что-то вспомнить или разгадать.
— Я её видел, Юта, — наконец признал он. — Эту книгу я видел сегодня во сне. И сон был ужасным. От него у меня на весь день осталось какое-то тяжёлое чувство. Если бы я очень старался вспомнить и нарисовать этот предмет во всех подробностях, то не смог бы сделать это лучше, чем получилось сейчас, когда я даже не думал об этом. Это просто сон, Юта, но не могу понять, как ты тоже могла его видеть?
Юта взяла друга за руку:
— Не знаю, где тут сон, где реальность, но такая книга на свете есть. Я о ней только слышала. Говорят, она содержит ужасные вещи. Обещай мне, если твой сон повторится, или наяву ты увидишь такую картинку, знай — ты в опасности. Беги без оглядки!
— Как можно убежать из сна?
— Проснуться. Неужели не ясно?
— Попробую, — пообещал Полик. — Мда, не знаю, что сказать, признаться, ты меня удивила таким поворотом. А с этим что делать? — он показал на рисунок.
— Отдай, он мне нужен, — попросила Юта.
— Возьми.
— Спасибо и спокойной ночи. Чтобы не снились кошмары, помолись перед сном.
— Попытаюсь. Последнее время я засыпаю раньше, чем успеваю о чём-либо подумать. Тем более, о молитве.
Юта приостановилась в дверях.
— О, это очень тревожный признак! — весело сказала она. — Тётя Георгина говорит, это значит, ты выпадаешь из реальности, если что-то происходит, а ты не успеваешь даже подумать!
— Иди уж, учительница нашлась! — Полик наконец-то смог улыбнуться. За весь вечер он впервые на миг вышел из грустной задумчивости.
Юта недовольно покачала головой: её неунывающего друга словно бы подменили.
На следующий день маленький Вилли не пошёл ни в школу, ни на сбор рыцарского клуба. Он простудился: всю ночь кашлял и горел от высокой температуры.
— Поделом тебе, — сказала сыну фрау Эльза. — Ишь, взяли моду бегать совсем раздетыми, в маечках, словно летом! Лежи теперь и думай о том, что на дворе, всё-таки, осень, и если мать говорит: "Возьми куртку", — значит, нечего убегать и не слушать добрых советов.
— Мам, но ведь было совсем тепло. И потом, мы грелись у костра…
— А ветер с реки холодный, — заметил отец Вилли. — Вот тебя разгорячённого и прохватило!
Вилли не стал спорить с родителями и остался в постели.
Юта тоже выразила Вилли своё сочувствие. Хотя, по правде говоря, ей казалось, что эта простуда к лучшему: во всяком случае, мальчик не пойдёт сегодня на собрание рыцарей.
Рано утром приехали наконец-то Юрген и Георгина. Юта была очень рада их возвращению. За эти дни им пришлось объездить весь Брауншвейг, посетить несколько торжественных приёмов, обсудить множество мелочей, без которых, оказывается, невозможно вступить во владение герцогством.
Юрген, понятно, к такому владению особенно не стремился. Долгие формальности утомили его, и новоявленный герцог Брауншвейгский желал только поскорее избавиться от своего наследства. Он уже вёл переговоры о том, что, возможно, предоставит землям герцогства самоуправление или передаст все полномочия Совету губернаторов.
Большинство градоправителей, как в Гаммельне, так и в других городах Брауншвейга, были согласны с таким решением. Но делегации от жителей городов упорно просили герцога не отдавать власть полностью, а оставить за собой право назначать наместников и строго следить за их действиями. Но для этого нужно было вникать во все подробности жизни в Брауншвейге, приезжать сюда хотя бы раз в полгода и вообще, требовало немалых трат сил и времени.