Если хочешь примерить на себя роль светской красавицы, пойди с тётей в модный салон и попроси создать себе стильный образ. Но тогда тебе придётся ему во всём соответствовать. Нельзя прямо выражать свои чувства, нельзя быть смешным, нельзя прыгать, бегать и лазить по деревьям, если хочется. Играй роль принцессы.
— Да ведь я это делаю каждый раз на официальных приёмах или перед корреспондентами светской хроники! — воскликнула Юта. — Это ужасно скучно!
— А те, кто хотят казаться взрослыми красавицами, так живут каждую минуту.
— Бедняжки! — Юта засмеялась. Но смех скоро угас. — Сегодня Линда вела разговор о модном "имидже" и сказала, что хочет сделать себе маленькую татуировку и вдеть кольцо в ноздрю. Все девчонки сказали, что это здорово, а я сказала, что это наверное больно и не очень практично: вдруг татуировка разонравится, а куда её денешь, она же навсегда. Все стали смеяться и говорить, что мне, в любом случае, беспокоиться нечего, мне никто никогда не позволил бы этого сделать. Юрген, это правда? Если бы вдруг я захотела носить серёжку в носу, мне не разрешили бы, именно потому, что я принцесса?
Юта печально и вопросительно смотрела на своего дядю, ожидая, что и он станет смеяться и называть её глупой. Но Юрген очень серьёзно нахмурил брови:
— А тебе этого хочется?
— Не особенно. Но мне грустно, что я не могу сама за себя решать.
— Ты можешь, Юта. Но, хочешь ты того или нет, ты — законодательница моды для всех юных дев и маленьких девочек Невского королевства. В этом смысле на тебе огромная ответственность. Твоё лицо и твой стиль не принадлежат только тебе. Многие люди смотрят на тебя и верят тебе гораздо больше, чем девчонки из твоего класса верят своей "приме". Конечно, тебе подражают, иногда бездумно. Тебе решать, какой пример подавать им.
— Да мне всё равно не позволили бы вести себя неподобающим образом! — хмыкнула Юта.
— Не надо прикидываться овечкой, Юта. Если ты пожелаешь устроить какой угодно переполох, ты сумеешь найти момент сделать это, даже при самом строгом запрете. Журналисты были бы счастливы! Кроме того, тебе не всегда будет одиннадцать лет, очень скоро никто не сможет тебя удержать от непоправимых глупостей. Никто, кроме тебя самой и твоего внутреннего хранителя.
— Пожалуй, ты прав. Если бы я захотела… — Юта мечтательно зажмурилась. На её мордашке расплылась улыбка, и день уже не казался ей таким мрачным.
— Юрген, скажи правду, а тебе нравится нынешняя мода на серёжки в носу?
— Я слышал, особенно стильно прокалывать язык и вешать на него гирьку. Это, на мой взгляд, очень разумно: сто раз подумаешь, прежде чем сказать лишнее. Особенно в первые дни после такой операции. Это великое благо, просто нравственный подвиг!
— Не смейся, я спрашиваю вполне серьёзно.
Юрген, улыбаясь, смотрел на племянницу. Юта отвлекла его от собственных мрачных мыслей, и Юрген был рад этому. Кроме того, он никогда не оставлял печали племянницы без внимания, а её вопросы — без ответа.
— Хочешь знать моё мнение, как своего дяди, или просто моё мнение, как мужчины?
— Как мужчины, конечно!
— Я, в общем, неплохо отношусь к экзотике и очень плохо — к обязательным внешним признакам социального статуса. Сейчас поясню: во всех культурах, где существуют родовые татуировки, особые ритуальные украшения, рисунки на лице и на теле — это всегда имеет либо мистический смысл, как, к примеру, ожерелье шамана, либо заменяет этим народам удостоверение личности, паспорт. Все необратимые изменения люди творят над собой не от нечего делать, а потому что так принято. Это не их свободный выбор. Поэтому, в индийской культуре или в африканских племенах меня вполне устраивают экзотические, с нашей точки зрения, украшения, вот, то же кольцо в носу. А в нашей культуре серёжки должны быть в ушах, а кольца — на пальцах, так для нас традиционно. Но, раз мы вольны выбирать — это вообще огромное преимущество. Я бы ничего не носил! Но увы…
Люди определённых профессий в самых цивилизованных странах должны носить форму. — (принц тяжело вздохнул). — Мы с тобой, к сожалению, тоже. В этом есть свой смысл. Или, например, у египетских христиан, у коптов, в обычае не просто носить крестик на шее, а делать маленькую татуировку креста на руке. Это удобно: ребёнок не потеряется в арабском мире, его всегда будут знать кому вернуть, если он заблудится. Но во времена очередного гонения на христиан, можешь себе представить, как это было удобно! В случае чего — спрятаться не удастся. Такого рода признак может иметь большое значение. Даже огромное: иногда по цене он равен жизни. И татуировки офицеров фашистской армии имели смысл: не давали всем назваться рядовыми исполнителями. Это я одобряю. А просто так, ради моды или баловства… Несколько пошло выглядит, ты не считаешь? Всё равно, как если бы ты, уходя с друзьями на прогулку в майке и в джинсах, надела на голову свою золотую корону для торжественных случаев. И ещё надпись бы на лбу сделала: "я — принцесса!" — Он нахмурился, думая о чём-то своём. — Иногда это очень кстати, но оттого не менее глупо.
— Ага, у тебя-то есть татуировка! — сказала Юта, показывая на плечо дядюшки сквозь дорогой костюм.
— Да, якорь. Остался на память от службы во флоте. И не жалею, хотя совсем не хотел делать эту наколку.
— А зачем тогда?
— Это было именно общее повальное увлечение. Моде сложно противостоять, но дело даже не в этом. Я не мог объяснить ребятам, что отказываюсь не из страха перед болью, а просто не хочу. Нам, молодым, новичкам на море, не нужно было видимое удостоверение того, что мы — моряки, нам хотелось доказать себе и всем, что мы — бравые ребята, хотелось испытать себя. Тем более, мы только что впервые пересекли экватор. Это было как боевое крещение.
— Понимаю. Я бы тоже, наверно, не устояла. Да, без повода это не имеет ни малейшего смысла, ты прав.
— И ты права в том, что это действие необратимо, — улыбнулся Юрген.
— Какие мы умные, просто жуть! — сказала Юта и рукой обняла дядю за плечи. — Жаль, этого никто не ценит! Слушай, а ты почему такой мрачный? Какие у тебя неприятности с германским посольством?
— Наследство. Полгода назад умер мой двоюродный дядя, герцог Брауншвейгский. И, несмотря на весьма отдалённое родство, других наследников, кроме меня, не нашлось!
— Ты очень любил своего дядю?
— Я его в глаза не видел.
— Так это скорее радость, а не печаль, — задорно сказала Юта, хлопнув дядюшку по плечу: — Гусары в таких случаях дают полковой обед!
— Ещё чего! — шутя, возмутился Юрген. — Я отказался от этого герцогства ещё тогда же, весной, когда только узнал о наследстве. Но я не предполагал, что других соискателей не найдётся. Из родственников по мужской линии — я один.