Здорово, черт побери. Отдельное жилье. Здесь никто не будет за ним подсматривать. Никакой кондуктор не разбудит его среди ночи, чтобы вышвырнуть из поезда, никакая хозяйка гостиницы не станет требовать у него платы за ночлег. Он может бросить свой мешок на пол и знать, что утром он будет лежать на том же месте и из него ничего не пропадет.

Швырнув мешок в угол, он сел на кровать. Она заскрипела под тяжестью его тела. Заложив руки за голову, он плюхнулся на спину и уставился в потолок. Его мыслями совершенно непроизвольно вдруг завладела Мария Трокмортон.

Чопорная и высокомерная Мария.

Она относилась именно к такому типу женщин, которых он всячески избегал. Впрочем, и они обычно не очень-то стремились иметь дело с человеком, которого звали Бешеным Псом. И, только завидев его, торопливо переходили на другую сторону улицы. Такие женщины отличались всем, в том числе и аккуратным пучком на затылке, который украшал голову Марии, и тем, как она демонстрировала свою недоступность. И коричневой одеждой... Господи, да смотрится ли она когда-нибудь в зеркало? В своем наряде она похожа на труп.

Ему стало ее жаль. Она так туго зачесывает волосы, что у нее, наверное, постоянно болит голова. Жизнь слишком коротка, чтобы жить, завязывая все узлом. И слишком коротка, чтобы не знать ничего, кроме работы.

Он вздохнул и приподнялся на локте. Потом встал, отряхнул грязь с сапог и направился к двери.

Господи, как же он ненавидит работать на ферме!

Глава 3

Стоя на крыльце, Мария наблюдала за тем, как к ней приближается Бешеный Пес. Она неодобрительно поджала губы.

Все в нем просто кричало о его любви к бродяжничеству, начиная с обшарпанных кончиков его ковбойских сапог и кончая залихватски заломленной черной шляпой. Он шел медленно, вразвалочку, засунув руки в карманы. Словно ему все равно, придет ли он куда-то вовремя или, точнее, придет ли вообще. И смотрел он на нее довольно нагло. Она даже почувствовала, как под его взглядом у нее вдруг начали покалывать щеки. Своим поведением он бросал вызов всем людям тяжелого труда вообще.

Скрестив руки на груди, она вперила в него взгляд, словно заставляя его идти быстрее. А он, наоборот, замедлил шаг. Она увидела, как засияла его белозубая улыбка под тенью шляпы.

– В каком вы напряжении, мисс Трокмортон, – лениво отметил он, остановившись у самого дома. Он даже поставил сапог на нижнюю ступеньку, да еще со стуком, отозвавшимся дрожью по всему позвоночнику Марии так, что у нее началась мигрень.

Она стиснула зубы и строго взглянула на него:

– Я удивлена, что вам знакомо слово «напряжение», мистер Стоун.

Он сдвинул шляпу на затылок и ухмыльнулся:

– Разве не так называется жилище индейцев?

Она с шумом выдохнула. Так ей и надо! Зачем она заговорила с ним! Нагнувшись, она подняла с крыльца корзинку и молоток. Гордо подняв голову, сошла вниз и прошла мимо него, не удостоив даже мимолетным взглядом.

– Идите за мной.

Он подождал полных десять секунд и двинулся за ней.

Она слышала его шаги у себя за спиной: сухие осенние листья хрустели и потрескивали у него под сапогами. Каждый хруст сломанного сучка или шуршание сухого листа ощущался ею как пощечина.

Трудно поверить, что ее отец нанял такого... бродягу и он будет жить с ними. В их доме. Мария стиснула зубы. «Проклятие, проклятие», – повторяла она в такт шагам, в такт биению своего сердца. Надо от него избавиться. Сейчас же. У нее уже созрел идеальный план. Совершенно очевидно, что у него нет никаких обязательств или привязанностей, что он никогда не остается слишком Долго на одном месте, что он человек, который не любит трудиться. Все, что ей надо сделать, – заставить его работать, причем дать ему непосильную работу, и с восходом солнца он уберется.

Она остановилась у огромного дерева грецкого ореха позади бани и, круто повернувшись, приготовилась к бою. От неожиданности мистер Стоун налетел на нее. Мария удивленно вскрикнула и, уронив корзинку, начала падать. В ту же секунду он подхватил ее и крепко прижал к себе.

– Эй, не падать, – пробормотал он.

И перехватил взгляд Марии. Она затаила дыхание и смотрела на него не моргая. При ближайшем рассмотрении у него веселое лицо и смеющиеся глаза. Такие лица обычно привлекают женщин, а глаза неожиданно вызывают доверие. Один раз она уже доверилась таким глазам.

Поспешно отпрянув, она отступила, желая находиться как можно дальше от него.

– Не смейте никогда ко мне прикасаться.

– Тогда держитесь от меня подальше. Когда женщина бросается мне на шею, я обычно ее ловлю.

Краска залила лицо Марии.

– Я не бросалась вам на шею.

– Ладно. Вы просто на меня набросились.

Мария почувствовала, что теряет над собой контроль. Крошечная пружинка страха начала распрямляться у нее в желудке. Она абсолютно неправильно реагирует на мистера Стоуна. Она же собиралась его игнорировать, а не шутки шутить.

Закусив губу, она отвернулась и сосредоточила свое внимание на зеленых орехах в траве у ног. Почувствовав, что обрела спокойствие, она нагнулась и подняла с земли орех. Медленно и ровно дыша, она повернулась к нему:

– Это грецкие орехи.

– Ну, разве не замечательно!

Она не отреагировала на его явно ехидное замечание.

– Я хочу, чтобы вы как следует, потрясли дерево, чтобы на землю упало как можно больше орехов. Потом разбейте скорлупу молотком, извлеките ядра и сложите их вон в ту корзинку.

– По-моему, все очень легко.

– Для такого... умельца, как вы, – не сомневаюсь. – Еле заметно кивнув головой, она подобрала юбки и пошла обратно к дому. На каждом шагу она подавляла в себе желание обернуться, чтобы посмотреть, что он делает. «Вот так, – подумала она, – поколи орехи в течение десяти часов, и посмотрим, останешься ли ты здесь до утра».

– Хорошо спалось, мистер Стоун?

Резкий голос пробился сквозь приятную дремоту.

Бешеный Пес вздрогнул. Черт! Он открыл один глаз. На него сверху вниз явно недовольным взглядом смотрели карие глаза. Впрочем, взгляд хозяйки его не удивил: едва ли она умеет смотреть по-другому.

– Привет, мисс Трокмортон, – потянулся он, окончательно просыпаясь.

Шурша блеклыми юбками, она наклонилась над корзиной, на дне которой лежала горстка очищенных орехов. Когда она обернулась к нему, ее бледное лицо выражало полное недоумение.

– И, по-вашему, они очищены?

– Неочищенными их не назовешь, – пожал он плечами.

Она протянула ему ладонь, на которой лежал один орех, покрытый остатками скорлупы.

– На орехе осталась скорлупа.

– А что, по-вашему, я должен делать? Отсосать ее?