Олифант спросил, как случилось, что она оказалась на мысу.
— Доставляла церковный журнал, а как же? Я всегда это делаю в последнее воскресенье месяца, перед вечером, как вчера. Забираю экземпляры после утренней службы, а потом развожу их после обеда. У вас, может, это называется ленч, а мы говорим — обед.
Рикардс всю свою жизнь называл основную трапезу дня обедом и так и не смог отучиться, несмотря на непрестанную борьбу тещи за повышение его социального статуса. Она в середине дня вкушала ленч, называя его аристократически — «ленчен», а вечернюю трапезу именовала обедом, даже если та состояла всего лишь из поджаренных хлебцев с сардинами. Интересно, подумал он, а что они сегодня ели? И сказал:
— Я не представлял себе, что жители мыса так регулярно посещают церковь. Кроме четы Копли, разумеется.
— И миссис Деннисон. Очень регулярно, представляете? Я не могу сказать, что и другие тоже регулярно ходят в церковь, ну что в самом деле посещают, на службу то есть, но журнал церковный они покупают.
По тону миссис Джаго можно было понять, что существуют такие глубины неверия, до которых не способны опуститься даже жители мыса. А она продолжала:
— Кроме Блэйни, конечно. Ну, они и не могут его брать, они же католики. Во всяком случае, она была католичкой, бедняжка. Ну и дети, конечно, тоже. Я хочу сказать, а кем же им еще-то быть? Потому что Райан, он же ни то и ни другое. Он художник. Я никогда не заносила журнал в Скаддерс-коттедж, даже когда его жена еще жива была. Все равно у католиков же не бывает приходских журналов.
— Я не стал бы этого говорить, Дорис, — возразил Джордж Джаго. — Не стал бы так далеко заходить. Может, и бывает.
— Мы здесь прожили уже четыре года, Джордж, и отец Макки тут у нас нередко в баре бывает, а я ни у кого из них журнала не видала.
— Так откуда бы его тебе увидать?
— Могла бы и увидать, Джордж, если б было что. Они от нас совсем отличаются. У них нет ни Праздника урожая, [54] ни приходского журнала.
Муж очень терпеливо разъяснил:
— Они отличаются, потому что их догмы от наших отличаются. Все это связано с догмой, Дорис, и никакого отношения к Празднику урожая или приходским журналам не имеет.
— Я знаю, что это связано с догмой. Папа ихний утверждает, что пресвятая Дева Мария вознеслась на небо, а они все должны в это верить. Я все про ихнюю догму знаю.
Рикардс сумел вмешаться прежде, чем Джаго успел раскрыть рот и оспорить эту претензию на всеведение.
— Итак, вчера во второй половине дня вы доставляли журнал жителям мыса. Когда именно?
— Ну, я так считаю, что вышла из дому часа в три или, может, чуть позже. Мы по воскресеньям поздновато обедаем и за пудинг с изюмом взялись не раньше двух тридцати. А потом Джордж загрузил посудомойку, а я стала собираться. Вышла примерно в три пятнадцать, если вам надо совсем точно.
— В три пятнадцать ты уже далеко отъехала, Дорис, — возразил Джаго. — Я бы сказал: около трех десяти.
— Не думаю, что пять минут туда, пять минут сюда могут иметь значение, — нетерпеливо перебил его Олифант.
Джордж Джаго обратил на него взгляд, полный удивления и мягкого упрека. Дозы того и другого были отмерены совершенно точно:
— Почему же? Они могут оказаться решающими. Я бы так вам сказал: пять минут в расследовании убийства могут оказаться решающими.
Миссис Джаго подлила масла в огонь:
— Даже одна минута могла быть решающей, если это как раз та минута, когда ее убили. Решающей — для нее самой хотя бы. Не пойму, как это вы можете говорить, что они не имеют значения?
Рикардс счел, что настало время вмешаться:
— Я согласен, мистер Джаго, что пять минут могут иметь большое значение, но вряд ли именно эти пять минут. Может быть, ваша жена расскажет нам поточнее, что она делала и что видела?
— Ну, я взяла велосипед… Джордж всегда предлагает меня на машине свозить, но ему и так приходится много пассажиров возить на неделе, я не хочу, чтоб он еще и для меня машину выводил. В воскресенье — ни за что. Да еще после ростбифа и пудинга с изюмом.
— Но мне же не трудно, Дорис. Я тебе говорил. Мне же совсем не трудно.
— Я знаю, Джордж. Я разве не сказала? Ты всегда это охотно предлагаешь. Я люблю размяться и всегда возвращаюсь дотемна. — Она повернулась к Рикардсу и объяснила: — Джордж терпеть не может, когда меня вечером, как стемнеет, дома нет. Всегда так было. А как Свистун появился — особенно.
— Значит, вы вышли из дома между тремя десятью и тремя пятнадцатью и на велосипеде поехали на мыс? — спросил Олифант.
— С церковными журналами в корзине, как и всегда. Сперва поехала к жилому фургону. Я всегда сперва еду к фургону. Только с Нийлом Паско не так все просто, скажу я вам.
— Как это — не так просто, миссис Джаго?
— Ну, он ведь много раз нас просил, чтоб мы его журнальчик «Ядерный бюллетень» тут в баре вешали — может, кто купит или так почитает. Только мы с Джорджем изо всех сил против были. Ну, я хочу сказать, к нам ведь с Ларксокенской АЭС многие заходят, и как-то нехорошо, правда ведь, чтоб они носом в журнал утыкались, в котором говорится: то, что ты, мол, делаешь, жестоко и надо этому положить конец. И в Лидсетте не все соглашаются с тем, что он делает. Никто не станет отрицать, что, как АЭС открыли, в деревне с бизнесом лучше стало и рабочие места появились. И потом надо же верить людям, правда? Я что хочу сказать, если доктор Мэар говорит, что ядерная энергия безопасная, может, оно и в самом деле так? Ну все-таки думать-то не перестанешь, так оно или не так, верно?
— Ну а Нийл Паско купил журнал или нет? — спросил Рикардс, не теряя терпения.
— Ну, это ведь всего десять пенсов, а я думаю, он хочет знать, что в приходе делается. Когда он только приехал на мыс — теперь уж два года, как он тут живет, — я заехала к нему и спросила, не захочет ли он получать приходский журнал. Он вроде удивился, но сказал «да» и десять пенсов заплатил. Так с тех пор и получает. Если ему не надо, стоит только сказать.
— Ну и что же произошло там, в фургоне? — спросил Рикардс.
— Так я же сказала: я там увидела Хилари Робартс. Я дала Нийлу журнал, получила деньги и немножко поболтала с ним там же, в фургоне. Тут она как раз и подъехала в своем красном «гольфе». Эми в фургоне не было, она была снаружи с ребенком и как раз сняла белье с веревки, которую они там натянули. Когда Нийл увидел машину, он вышел из фургона и подошел к Эми. Мисс Робартс вылезла из машины, а они так и стояли, смотрели на нее, ни слова не говорили, только стояли вот так, бок о бок, и смотрели. Не очень-то эти двое были похожи на приветственную комиссию, ну а чего бы вы ждали? Ну вот. Мисс Робартс подошла, и, когда была метрах в пяти от них, Тимми подковылял к ней и схватился за ее брючины. Ребенок ведь, что с него взять. Он такой приветливый малышок и ничего плохого не хотел сделать. Да только он ведь в глине у крана возился, где у них лужа всегда, и всю эту грязь ей по брюкам и растер. Ну она его и оттолкнула, не очень-то нежно, скажу я вам. Малыш шлепнулся прямо на попку и заревел. Тут-то и началось, в аду, наверное, тише бывает.