— В основном жаловалась. Как трудно без мужа, и все такое… В Москве никого, и здесь старых друзей не осталось.
— А ты что?
— Сочувствовал. Она приглашала в гости, адрес оставила.
— Ты приглашением воспользовался?
— Нет, но как-то раз мы вместе обедали.
— Ты сказал, она оставила адрес?
— Да.
— Ты его помнишь?
— Точно нет. Но где-то на Ямской.
— О чем ты ее предупреждал? — спросила я, не сводя с Тимура взгляда.
— О том, чтобы была поосторожнее с деньгами, — нахмурившись, ответил он. — Собственно, второй раз она попросила о встрече, чтобы посоветоваться со мной. Хотела вложить свои деньги в один проект. Но я ее отговорил.
— Что за проект?
— Строительство торгового центра на Никитской. Там полная неразбериха с землей, как ты знаешь. К тому же строить будет Сокольский, а это верный долгострой, там свои бабки и за десять лет не отобьешь. Вот и все.
— Понятно, — кивнула я. Не верить Тимуру повода у меня не было. Все могло быть именно так, как он рассказывает. Почему нет? Вполне логично обратиться за советом к старому приятелю, особенно если знаешь, что у него в этом городе большие возможности. Однако чего-то Тимур недоговаривал и поглядывал на меня с заметным беспокойством, причем беспокойство относилось к моей персоне. Сам он парень на редкость спокойный, если не считать вспышек гнева, которые в настоящий момент вспоминать ни к чему.
— На месте Деда я бы загрузил тебя работой, — заметил он, поднимаясь. — Не было бы времени на ерунду.
— Ерундой ты называешь убийство?
— Оно тебя не касается. Это дело милиции. Пусть твой Вешняков ищет убийцу.
— Он ищет.
— Я знаю, что разговор на эту тему бесполезен. — Тагаев уже дошел до двери, когда вдруг повернулся и спросил:
— Как ты живешь?
Вопрос, признаться, поставил меня в тупик. Как я живу, в самом деле? Обыкновенно. Ем, пью, с собакой гуляю. Иногда пристаю к людям с вопросами, вот как сегодня.
Я пожала плечами и ответила:
— Нормально.
Его мой ответ почему-то не удовлетворил. С полминуты он разглядывал паркет под ногами и вновь спросил:
— Скажи честно, ты хоть иногда обо мне думала?
— Позавчера очень много.
Он усмехнулся:
— Ясно.
— Можно я тоже задам вопрос? — не осталась я в долгу.
— Валяй.
— Что означает позавчерашний демарш? Один умный человек сказал, что ты намерен поиграть в политику. Неужто правда?
— У каждого свои игрушки, — равнодушно пожал плечами.
— Так да или нет? — настаивала я;
Тагаев засмеялся, тихо и насмешливо покачал головой и приблизился ко мне.
— Знаешь, когда человеку чего-то очень не хватает, он пытается это как-то компенсировать.
— Да, я в курсе, слепые хорошо слышат, у них отлично развито осязание. Ты это имел в виду?
Он опять засмеялся:
— Примерно так.
— И чего не хватает тебе?
— Хочешь, чтобы я ответил? — помрачнел Тимур.
— Хочу.
Он смотрел мне в глаза, и я не отводила взгляда, а потом вдруг почувствовала страх, потому что шагнула на запретную территорию.
— В самом деле хочешь?
— Нет, — покачала я головой, поспешно отводя взгляд.
— В этом все и дело, — кивнул Тагаев.
Мы стояли слишком близко друг к другу, горячая волна ударила мне в голову. Стало трудно дышать. Я отступила на шаг, он схватил меня за руку, а я с горечью подумала, что в таких ситуациях мудрые мысли не спасают. Они отсутствуют. А потом являются и не дают покоя, когда уже поправить ничего нельзя.
Какие к черту мысли, когда его руки на моем теле и губы совсем рядом. Просто повиснуть у него на шее и на этот вечер почувствовать себя счастливой. А с утра, глядя в зеркало, заявить, что я дура, поступаю по-дурацки, порчу себе и ему жизнь, потому что с Тагаевым так нельзя. Он не из тех, кто считает мир светло-серым, у него либо черно, как ночью, либо светло, как днем. А у меня ни ночи, ни дня, сплошное солнечное затмение. Хотя на самом деле все просто, мне нравится заниматься с ним любовью, но я его не люблю, по крайней мере так, как ему бы хотелось. А как ему бы хотелось, я попросту не умею, и с этим ничего не поделаешь.
Я стояла зажмурившись, пока он не поцеловал меня в лоб. Братский поцелуй, не более, и сопровождался он тоже братской улыбкой.
— Не бойся, — сказал он, и в голосе его слышалась насмешка. — Я ухожу.
Он дошел до двери, распахнул ее, помахал мне рукой и даже улыбнулся на прощанье.
— Надо завести любовника, — сказала я Сашке, который с грустью смотрел на дверь. — В конце концов, и о здоровье следует подумать. Длительное воздержание сказывается на мне дурно, я готова броситься в объятия первому встречному. — За «первого встречного» Сашка обиделся, потому что уважал Тимура, и с достоинством удалился в кухню.
Утро, как обычно, выдалось паршивым. Утро я в принципе не люблю, а тут еще снег пошел, сырой, противный. Дойдя до середины аллеи, Сашка потрусил домой смотреть телевизор. И правильно, с моей точки зрения, в такое утро не только гулять, даже просыпаться ни к чему,
Выходя из парка, который как раз напротив моего дома, возле своей входной двери я обнаружила «Жигули» зеленого цвета и молодого человека, который давил на кнопку звонка с таким усердием, точно за это платили отдельно.
— Зачем я вам понадобилась? — проявила я вполне понятный интерес.
— Вы Рязанцева Ольга Сергеевна? — спросил парень, присмотрелся ко мне, подобрел и выдал улыбку.
— Точно. А вы кто такой?
— Служба доставки. Вам пакет. Будьте добры, предъявите документ, удостоверяющий вашу личность.
— Водительское удостоверение годится?
— Конечно. — Я протянула пластиковую карточку, он взглянул, улыбнулся еще шире и полез в салон «Жигулей». — Вот здесь распишитесь в получении.
— Сначала бы хотелось знать, кто и что мне прислал.