— Что это такое, сэр?
Макс пожал плечами:
— Так получилось.
Гарднер фыркнул, но промолчал. Слишком усердные слуги всегда раздражали Макса, но Гарднер был особенно привередлив, если дело касалось дорогих, сшитых на заказ вещей. А Макса одежда никогда особо не волновала.
Спускаясь вниз, он вдруг задумался об одежде, но о той, которая была на Оливии. Особенно когда вырез платья привлекал его внимание к ее груди. Или когда платье плотно облегало ее талию, подчеркивая волнующую форму ягодиц.
Одежда Оливии вообще творила чудеса с его воображением. Сегодня на ней было простое платье для прогулок, но рукава так обтягивали ее руки, что выгодно подчеркивали их изящество и длину, совсем не по моде нынешней осени, в соответствии с которой руки женщин были скрыты под пышными рукавами. Голубой цвет юбки был таким же ярким, как небо в ясный день, и подчеркивал голубизну ее глаз. Талия была немного занижена, и можно было лишь гадать — были ли ее бедра действительно округлыми или это была иллюзия, вызванная покроем платья? А ее щиколотки под многочисленными слоями нижних юбок — были ли они такими же тонкими и изящными, какими он их себе представлял? А грудь была ли такой же мягкой и белой, как на то намекал вырез платья?
Макс остановился на середине лестницы. Оливия стояла внизу и, подняв голову, смотрела на него. Волосы были убраны в высокую прическу. Как обычно, декольтированное платье приоткрывало ее грудь, мучительный намек, но этого было недостаточно: ему хотелось увидеть больше, прикоснуться к этой коже…
Но Макс не станет ее компрометировать. Будь он проклят, если совершит это и заполучит такой же взгляд глубочайшего отвращения, который он увидел на ее лице, когда она говорила о Фенвике.
Если Макс когда-либо прикоснется к ней, обстоятельства будут совершенно другими. Его ласки будут особенными, настоящими, полными благородства, но никак не грязными и бесчестными, что пытался сделать с ней Фенвик.
— Джонатан и Джессика уже в карете, — сказала Оливия. — Я напросилась поехать с ними.
— А вы уже достаточно согрелись?
— Да ведь погода неплохая, да и дождь был довольно теплый. Главное — оставаться сухими.
— Все же…
Он спустился вниз, и Оливия взяла его под руку.
— Только не говорите мне, что будете таким же заботливым, как брат.
— Братские чувства не имеют ничего общего с тем, что я на самом деле к вам испытываю.
Оливия сжала губы и отвернулась, но от Макса не ускользнула ее мимолетная улыбка.
В холл вошла горничная и надела ярко-красную накидку на Оливию. Когда она ушла, Оливия шепотом спросила:
— Почему вы так на меня смотрите?
Макс немного задумался, но не для того, чтобы смутить ее, хотя ему нравилось, когда румянец чуть окрашивал ее бледные щеки.
— Просто мне нравится наблюдать за вами.
И это было правдой.
За окнами уже начали сгущаться сумерки. Туман рассеялся и за облаками показался серп луны, свет которой посеребрил мокрый газон. Макс помог Оливии сесть в карету и сел напротив нее рядом с графом.
Почти всю дорогу они ехали молча. Джессика смотрела в окно, будто старалась разглядеть лежащую где-то на обочине леди Фенвик.
— Очень странно, — пробормотала Джессика, когда карета сделала последний поворот к Броктон-Холлу.
— Что именно? — спросил Стрэтфорд.
— Во всех окнах горит свет. Беатрис никогда так не делает. Она считает это расточительством, раз живет в доме одна.
Макс посмотрел на Оливию и заметил страх в ее глазах.
Они оба знали, что это означает. Проклятие. Это была плохая идея. Он не придал значения словам Джессики, когда она сказала, что ее подруга не приехала. А должен был бы.
— Нас, видимо, заметили, — сказала Джессика. — Входная дверь уже открыта.
Макс сжал губы, чтобы не предложить немедленно повернуть обратно.
Карета остановилась. Стрэтфорд вышел и подал руку Джессике. Когда Джессика вышла, Макс тихо прошептал Оливии:
— Мы можем остаться в карете, если хотите.
Но Стрэтфорд уже протягивал руку, чтобы помочь ей выйти.
Макс сошел вслед за ней. Они поднялись по ступеням к входу, где их ждал высокий худой пожилой слуга. Макс не видел этого человека в свой последний приезд в Броктон-Холл.
— Добрый вечер, — произнес слуга, но по тому, как он вздернул нос, он дал понять, что не считает этот вечер добрым.
— Мы приехали нанести визит леди Фенвик, — сказала Джессика.
— Леди Фенвик нет дома, мэм, — высокомерным тоном заявил слуга.
Джессика нахмурилась:
— А где же она?
Макс поморщился. Джессика явно не поняла истинного значения слов «ее нет дома», а оно было — «она здесь, но не хочет видеть вас».
Слуга бросил на нее злобный взгляд.
— Вы передадите ей, что приезжали лорд Стрэтфорд, его свояченица и маркиз Хэсли?
— Конечно, милорд. — Слуга говорил так, словно вежливость давалась ему с трудом.
Ничего не понимавшая Джессика переводила взгляд с графа на высокомерного слугу и обратно.
— Но где она? Я не видела ее на дороге. — Посмотрев в упор на слугу, она продолжила: — Она должна была прийти в Стрэтфорд-Хаус еще днем, и я очень беспокоюсь, не заболела ли она, или, может, сломала ногу, или заблудилась, или ее похитили…
— Уверяю вас, мэм, она здорова.
— Оставь, Джессика, — спокойно сказала Оливия. — Поедем домой.
— Но…
Все повернули головы на стук каблуков по мраморному полу. Кто-то приближался из западного крыла дома. Когда стало видно, кто это, Макс вовремя успел встать за спиной Оливии, однако не преминул заметить, как под красной накидкой напряглись ее плечи и спина.
Фенвик.
Своими холодными бесцветными глазами он оглядел людей, собравшихся у входа в его дом. Сначала его взгляд с явным вызовом остановился на Максе. Потом он увидел Оливию и оглядел ее с головы до ног.
Максу захотелось зарычать.
Если этот негодяй до нее дотронется…
Макс придвинулся к ней так близко, что коснулся ее бедром. Оливия не все рассказала о том, что произошло между ней и Фенвиком, но информации было достаточно, чтобы понять, что Фенвик хотел ею воспользоваться, и это привело Макса в бешенство.
Подняв брови в деланном изумлении, Фенвик кивнул Стрэтфорду.
— Добрый вечер, Стрэтфорд. Заходите, пожалуйста. — А когда все вошли, добавил: — Чем я обязан такому неожиданному удовольствию?
— Добрый вечер, Фенвик. С Хэсли ты знаком, но ты не встречался с моей свояченицей мисс Донован, не так ли?