Значит, церемония состоится, обреченно понял Гартан, и у него нет никакой возможности уклониться от нелепого действа.
Пришлось терпеть, когда Канта помогала ему надеть неудобную праздничную одежду, привезенную Траспи из столицы. Терпеть, проходя мимо строя арбалетчиков в начищенных кирасах и шлемах. Терпеть радостные крики обитателей замка, когда советник зачитал торжественным тоном письмо императора, делая многозначительные паузы после каждой фразы.
Оказалось, что даже музыкантов прихватил с собой советник Траспи, и оркестр в меру сил принялся услаждать слух участников пира. Столы были накрыты во дворе, к блюдам подавали вино, привезенное из столицы, местные пиво и мед.
Факелы горели ровно, ветра не было. И жарко не было, камни двора и стен, казалось, не нагрелись за день на безумном солнце, поскольку источали прохладу.
Траспи сел по правую руку от наместника, Канта сидела слева. Картас устроился почти в самом конце стола, а напротив Гартана находились представители гильдий. Рудокоп просил передать ему право на разработку местных рудников, кузнец сулился наладить производство хорошего оружия.
— Местные просто ничего не смыслят в стали, — сказал невысокий, коренастый оружейник. — Вы только дайте приказ да разрешите, так мы мигом все устроим…
— А мы, — подхватил дородный представитель гильдии торговцев, — и руду продадим, и готовое оружие… И красное дерево, которого тут полно, и травы-снадобья — и года не пройдет… ну самое большее — полтора, как потечет богатство в Последнюю Долину, как есть потечет.
Гартан даже не запомнил их имен. Они так и остались для него рудокопом, кузнецом и торговцем. Какой смысл запоминать имена тех, кто умрет еще до окончания года. Они строят планы, они уже предвкушают барыши и прикидывают, где будут ставить дома и лавки… Они уже успели пожаловаться на какого-то Свечкаря, который ярмарку устроил и денежки у людей собирает, а в казну его милости ничего не отдает…
А его милость пил вино, осушая кубок за кубком, а оно не действовало, вливалось в него, словно вода. Даже советник Траспи заметил, что господин наместник не слишком заинтересован застольной беседой.
— Светлый! — вскричал советник, демонстративно хлопнув себя по лбу. — Как я мог забыть?!
Советник вскочил из-за стола и почти бегом бросился в донжон, взбежал по ступеням и исчез внутри. И тут же вынырнул обратно.
Только теперь в его движениях не было торопливости и суеты. Советник шел медленно и торжественно. За ним следовали писари из его канцелярии.
Процессия обошла столы так, чтобы все, сидевшие за ними, могли увидеть, что писари несли на руках. Это и вправду было редкостным зрелищем — полный доспех Мантикоры. Знающие люди говорили, что по своей цене этот доспех равен одной большой провинции. Или даже двум средним.
— Гартан из рода Ключей! — провозгласил советник, приблизившись к наместнику.
Тот встал, пошатываясь. Канта быстро встала рядом с ним, поддерживая супруга под руку. Вскочили все, сидевшие за столами.
— Император повелел передать доспех, несколько столетий хранившийся в его сокровищнице, достойнейшему представителю древнего рода… одному из величайших героев наших дней… — голос Траспи дрожал, будто советник и вправду был искренне потрясен той честью, которая была оказана ему, простому чиновнику.
Он стал посланцем самого императора к наместнику, к самому наместнику, герою из героев, рыцарю из рыцарей…
Гартан икнул, покачнулся.
— Я… — выдавил, наконец, юноша, — я п-потрясен… Я не могу придумать, как отплачу императору, Благосклонному и Сокрушительному… за честь… и это… еще за доверие…
Гартан протянул руку, похлопал по плечу советника.
— И тебе спасибо, советник Траспи… За все спасибо, хоть ты и…
Канта что-то прошептала, мило улыбаясь советнику, Гартан удивленно посмотрел на нее.
— И ладно… — пробормотал Гартан. — И пожалуйста… А я пойду, наверное, спать… А вы тут веселитесь…
Гартан медленно двинулся к донжону. Остановился возле доспехов.
— А Мантикору вы того… несите за мной… Все-таки подарок Благосклонного и Сокрушительного, а не хвост собачий… И ты, советник, за мной! За мной! Ты ведь поболтать хотел, вот и поговорим… Дай мне руку, Траспи! — Гартан схватил советника за плечо. — А моя супруга, благородная Канта, проследит тут, чтобы никто ни в чем не испытывал нужды…
Подождав, когда советник выйдет из башни, Канта быстро поднялась в спальню — Гартан был трезв. Он стоял перед открытым окном и, казалось, что-то рассматривал в ночном небе. Или пытался прочитать что-то по звездам.
— Что случилось? — тихо спросила Канта, обнимая мужа.
— Все хорошо, — ответил Гартан безжизненным голосом. — Все — прекрасно. Я — обладатель доспеха Мантикоры. И еще я рыцарь из рыцарей и герой из героев… Правда, здорово?
— Что тебе сказал Траспи?
— Траспи? Этот замечательный старик? Он перед самой церемонией просил меня о беседе с глазу на глаз, вот я его и пригласил. Поговорили…
— О чем?
— О жизни, — сказал Гартан. — Бессмертии… Представляешь? Мне было предложено бессмертие. Из рук императора Востока. Я ведь герой из героев… Вот мне и было предложено стать одним из героев императора — предводителем Пятой армии императора Востока…
— Это же прекрасно! — прошептала Канта. — Это же…
— Я сказал — нет.
— Что? — Канта привстала на цыпочки и заглянула в глаза мужа. — Как это — нет?
— Вот так… — Гартан развел руками. — Просто — нет! Стать героем, это значит потерять тебя… А я не хочу тебя терять. Понимаешь?
— Ты меня не потеряешь, — серьезно сказала Канта.
— Только вместе с жизнью, — прошептал Гартан. — Только вместе с жизнью.
Время шло быстро. Казалось, только вчера Гартан впервые вошел в замок — в свой замок. Ну не вчера, а несколько дней назад. Совсем недавно.
Казалось. Только казалось.
В небе плыли Две Сестры, вернувшиеся из путешествия в никуда. Гартан осторожно, чтобы не разбудить Канту, встал с кровати и подошел к окну. По ночам уже было прохладно, приходилось закрывать ставни.
На стене горели факелы и прохаживались часовые, рыжие огни отражались в начищенных доспехах воинов — Картас строго спрашивал с гарнизона за небрежность и неряшливость.
До зимы осталось совсем немного времени. Совсем немного. Гартан оглянулся на кровать, но Канту не увидел — было темно, свет факелов не проникал в спальню. Он так и не придумал повода отправить жену в Ключи. Уговорить — не получилось, а обвинить в измене, как думал поначалу, — просто не смог. Язык не повернулся.
Живот Канты округлился, походка стала другой, тяжелее, но усидеть на месте Канта все равно не могла, с самого утра начинала она обход замка, потом садилась в повозку и ехала в ближайшие к замку деревни и поселки. Гартан попытался запретить эти поездки, но Канта настояла.