Прислуживает Лудицкий. В мой нынешний приход депутат ведет себя тихо, а уж услужить старается, как заправский лакей.
Не иначе, что-нибудь натворил в мое отсутствие, вот и старается загладить вину. Я уже спрашивал и Наташу, и Юлю о его поведении. Говорят, не знают. Наверное, следствие полученного выговора за леность и угроза оставить без места.
Ладно. Пусть так. Хватает других проблем, и разбираться с бывшим работодателем недосуг.
Да и не выкидывать же его в самом деле на улицу! Пропадет.
Наши посиделки длятся недолго. Мишель торопливо уходит, обещая вечером прийти с невестой, и мы остаемся одни.
Девочки ластятся ко мне, а я поневоле думаю: а мы?
Вот ведь влип! Многоженство запрещено по всей Европе. Ни о каком официальном оформлении отношений не может быть и речи. Да и о неофициальном сожительстве тоже.
Здесь, на далеких от властей островах, с учетом моей профессии подобное сходит с рук. Но что будет на родине, да и в других странах? Церковь – отнюдь не пустой звук, а уж она такие варианты никогда не приветствовала.
Не выдавать же девочек за моих родственниц! Не поверят, а и поверят – кто-нибудь докопается.
Мягко говоря, невесело. Хоть оставайся здесь до скончания века! Сколько до этого осталось?
– Девочки, а ведь скоро Новый год! – соображаю вдруг я.
Мысль заводит. Пышно отмечать начало очередного оборота планеты вокруг светила здесь особо не принято, однако мы-то не местные!
– Жалко, елки не будет, – вздыхает Юленька, когда мы начинаем смаковать программу предстоящего праздника.
Я сразу пытаюсь прикинуть, где могут расти елки. Получается, далеко. Не ближе Северной Америки. На парусах вернусь лишь весной, другого же средства передвижения пока не придумали.
– А мы под пальмой.
Заодно прикидываю на себя роль Деда Мороза. Увы, не пойдет! Даже ради женщин. Придуриваться иногда я могу, но быть шутом… Извините!
– Наших пригласим. Мы тут гитару добыли. Представляете? Вполне похожа на нашу. Кое-кто уже пытался играть.
Сам-то я не умею. Вернее, пробовал когда-то, но так давно, что лучше не позориться.
Девочки в восторге. Развлечений у них немного. По-французски обе уже говорят довольно бойко, и принимают их во многих домах, только, с моей точки зрения, на этих приемах – скукотища. Бесконечный обмен мнениями по нескольким постоянным вопросам да, возможно, дежурные сплетни с перемыванием косточек.
Не удивлюсь, если в отсутствие моих дам косточки перемываются наши.
Мы какое-то время продолжаем обсуждать программу праздника, а затем рука Наташи оказывается под моей сорочкой, и на смену слов приходят дела…
Подобные посиделки выпадали на нашу долю нечасто.
Нет, жизнь флибустьера не похожа на авантюрный роман, и в ней всегда есть место отдыху. Порой события идут таким густым косяком, что едва успеваешь поворачиваться, зато потом наступает относительное затишье. Ненавороченная тишина.
Только покой покою рознь. Для нас покой – это отсутствие штормовых авралов, схваток на море. Так сказать, обыденная жизнь, полная нужных и незаметных дел. На море – вахты, на берегу – подготовка к походу, ремонты, покупки, гульба… Да и женщинам требуется внимание, охи и ахи…
А чтобы собраться всем вместе…
За столами мы сидели действительно все. Все мужчины со своими подругами. Женщины, обретшие новых мужей, остались с ними. Здесь же находились одни русские, что делало общество еще более приятным. Из местных присутствовала лишь Валерина Женевьева, однако она до сих пор настолько плохо владела русским, что вряд ли что-то понимала в откровенных речах.
И разумеется, был Гранье. Жан-Жак уже настолько освоился с русским языком, что мог говорить на нем почти на любые темы.
Целый вечер говорить на одном языке! Тоже кайф после нашего многоязыкого говора. Не надо что-то из себя строить, притворяться, делать вид. Гости из будущего в узком кругу.
И повод – новый, девяносто третий год.
Один раз мы его уже встречали, только это было очень давно, еще в двадцатом веке. Сейчас же семнадцатый. Об этом напоминают наши наряды, само убранство стола, пальма вместо елки, тропическая ночь за окном…
Но все равно, здорово! Родные лица, чуточку огрубевшие от соленых ветров. Мужчины, с которыми не страшно в любой передряге. Все при шпагах, как положено. А уж женщины!
Наши женщины постарались, и каждая выглядит подлинной королевой. Благо в деньгах недостатка нет, и в их распоряжении самые лучшие местные портнихи. Конечно, не Париж, но все-таки…
Застолье обходится без танцев. Нынешние мы не умеем, а для наших нет музыки. Ни магнитофона, ничего. Одна гитара, которую присвоил себе Женя Кротких.
Зато песен! Тут и бардовская классика, и народные, и военные, и старые, хрущевско-брежневских времен. Нет только попсы, однако она для исполнения в компании не пригодна. Фанеры нет, петь же такое наяву под гитару не под силу самому одаренному гиганту вокала. Не в том смысле, что вокал труден, а в том, что музыки в них нет.
Плещутся волны, и вздыхают, и зовут,
Но не поймут они чудные, не поймут…
Женя поет с чувством, и мы подпеваем. Может, не совсем ладно, зато вкладывая душу. Будто вновь под нами покачивается просмоленная палуба, смотрят в ряд орудия, а родной берег где-то далеко-далеко.
Только нет наяву еще ни Кронштадта, ни тем более Севастополя, и ждет нас вместо этого Пор-де-Пэ. Ставший нашим порт. Родные берега с нашими девочками…
И, как всегда в последнее время, в посиделки вплетаются отголоски дел.
– Будем принимать предложение, Сережа? – спрашиваю Командора, когда мы выходим на веранду перекурить.
Речь идет о недавнем визите целой делегации пиратских капитанов. Последний поход вызвал такой ажиотаж среди Берегового Братства, что многие хотят поступить под начало Командора.
Под нашим славным флагом с кабаньей головой готова собраться целая эскадра. Остается вопрос: нужно ли нам это? Шляться по морю десятком судов нет никакого смысла. Разве что вновь пощипать очередной город.
Но какой? Англичан мы обобрали настолько, что в ближайшее время делать в их водах нечего. Остается Испания, традиционная дойная корова местных флибустьеров. Там города побогаче. Золото, серебро. Один хороший рейд – и можно заканчивать с бурной жизнью и в полном достатке оседать на берегу.
– Пока не знаю. Наверное, – пожимает плечами Командор.
Против испанцев он ничего не имеет, но к своей работе относится серьезно. И в то же время с некоторой долей иронии. Мол, я бы рад вести приличную жизнь, но флибустьер должен грабить. Выступать, так сказать, благородным санитаром морей, раз уж волк является санитаром леса.