– Зато забирает деньги и ценности, – заметил лорд Эдуард.
– Да, – согласился сэр Чарльз. – Причем не у испанцев, а у нас.
– И откуда он взялся?! – в сердцах воскликнул Джексон.
– Насколько мы узнали, Санглиер не француз. Не то московит, не то поляк, короче, откуда-то из тех краев, – поделился информацией лорд Эдуард. – Как он попал сюда, сказать сложно, но, по его же собственному признанию, тут он подвергся нападению сэра Джейкоба, потерял много людей и теперь мстит за их гибель. Мы видели Санглиера в бою. Это не человек, а дьявол. Хотя надо признать за ним определенное благородство.
Мэри почему-то вздохнула.
Лорд Эдуард посмотрел на свою дочь. Ее жизнь минимум дважды висела на волоске, однако загадочный Санглиер действительно вел себя порою как истинный джентльмен.
Если не считать факта нападения на земли британской короны.
– Что скажете, капитан?
В ответ на вопрос лорда Джексон едва уловимо пожал плечами. Что он мог сказать, когда искать флибустьеров в открытом море – вещь достаточно бессмысленная? Да и что могут сделать два фрегата там, где было потеряно четыре?
– Надо в первую очередь собраться с силами, – все-таки высказал свое мнение моряк после некоторого молчания.
– Или действовать другими методами, – заметил сэр Чарльз. – Все люди смертны, и все любят золото. Как у нас, так и на французской стороне. Я уверен, что на Санглиера работает кое-кто из наших поселенцев. Но ведь и у нас там есть свои люди.
– Вы предлагаете?.. – Лорд Эдуард многозначительно замолчал.
– А почему бы и нет? Надо же как-то вывести его из игры! Или переманить на свою сторону, памятуя, что Санглиер должен любить деньги, или…
– Мне кажется, переманить было бы лучше, – неожиданно произнесла Мэри. – Такой человек мог бы принести Британии немалую пользу. Стали же Дрейк и Морган рыцарями!
– Но они были англичанами, – напомнил лорд Эдуард.
– Зато, судя по поведению, Санглиер у себя на родине – человек знатный, – возразила Мэри.
– Без сомнения, – кивнул ее отец. – Интересно, почему он покинул родину? Какие-нибудь гонения? Конфликт с королем? В этом случае он должен искать себе другое подданство, и тогда договориться с ним будет реально.
– Я не сомневаюсь в знатности пиратского командора, но его нравственность, не в женском обществе будь сказано… – покачал головой сэр Чарльз.
Мэри встрепенулась и уставилась на друга отца. Продолжать тот явно не собирался, и поэтому пришлось спросить:
– Он что-то себе позволяет?
В голосе девушки звучала необъяснимая тревога, словно поведение Санглиера задевало ее интересы.
Ни лорд Эдуард, ни сэр Чарльз не поднимали при ней этого вопроса. Незачем порядочной девушке знать о некоторых шалостях отдельных мужчин.
Но сейчас вопрос был поставлен, и было ясно, что леди Мэри в любом случае добьется ответа.
– Видите ли… – протянул сэр Чарльз.
Он выглядел порядочно смущенным. Одно дело – обсуждать подобные вопросы в мужском кругу, и совсем другое – касаться неприличных тем в порядочном обществе. Толстяк был сам не рад, что ляпнул, не подумав, о нравственности противника, но теперь деваться было некуда.
– Судя по обмолвкам его людей, Санглиер живет сразу с двумя женщинами, – набравшись решимости, выпалил сэр Чарльз.
– Как? – Глаза Мэри расширились от удивления.
Такое явно никак не могло поместиться в ее голове.
Сэр Чарльз развел руками, словно говоря, мол, а я знаю?
– В браке? – уточнила девушка.
– Не знаю, – признался толстяк. – Вообще-то Церковь не поощряет многоженства.
– Так может, это его сестры? – в голосе Мэри прозвучали нотки надежды.
– Нет. О родственницах речь не шла. Именно о женах… или любовницах, – последнее слово убежденный холостяк произнес едва ли не шепотом, как нечто весьма неприличное.
– Тогда он турок, – убежденно заявил Джексон. – Доводилось мне плавать в тех краях. Нехристи вина не пьют, а вот иметь несколько жен – у них в порядке вещей.
– Я тоже бывал в тех краях, знаком с мусульманами, их обычаями и поведением. Нет, Санглиер – европеец. Это можно утверждать определенно, – возразил сэр Чарльз.
– Без всякого сомнения, – подтвердил слова своего друга лорд Эдуард.
– Ну что же… – Джексон, кажется, хотел рассказать о каком-то похожем случае из богатой практики, но посмотрел на девушку и замолчал.
На Мэри, как говорится, не было лица. Ей явно не хватало воздуха, грудь ходила ходуном, и было похоже, что девушка вот-вот лишится чувств.
– Нравственность Санглиера нас не касается, – замял разговор лорд Эдуард.
Он тоже обратил внимание на состояние дочери и пожалел о том, что разговор коснулся запретных тем.
Каково порядочной леди услышать о формах разврата, которым иногда предаются мужчины вне зорких глаз общества! Так и с ума недолго сойти от возмущения неслыханным бесстыдством!
Хотя, тут лорд был справедлив, чего можно ждать от пирата?
На память невольно приходила проведенная в здешних водах молодость и те забавы, которые они позволяли себе с пленными испанками.
Не все рассказывается в собственной семье. Знай леди Мэри подробнее о прошлом отца, может, снисходительнее бы отнеслась к Санглиеру.
– Чудовище! – выдохнула девушка.
Остальные важно кивнули, соглашаясь. Не потому, что предводитель флибустьеров позволял себе многое в частной жизни, а потому, что представлял опасность.
– Простите, господа. Я вас покину.
Мэри поднялась с видимым трудом, но походка ее была, как всегда, прямой, подобающей истинной леди.
Оставшись одни, мужчины переглянулись. На трех непохожих лицах появились одинаковые улыбки. Понимающие, снисходительные, мол, что возьмешь даже с самой лучшей девушки?
– И угораздило же вас ляпнуть! – с укоризной подытожил молчаливый обмен мнениями лорд Эдуард.
– Само с языка сорвалось, – вздохнул сэр Чарльз.
Уж ему-то было не знать дочь друга!
Лорд кивнул, принимая извинения.
– Кстати, джентльмены, у меня появилась мысль. Не использовать ли нам любимый прием Санглиера? – сэр Чарльз вновь обрел деловитый тон.
– Каким образом? – заинтересовался новый губернатор Ямайки.
– С моря Пор-де-Пэ труднодоступен. Единственный вход в гавань прикрывает мощный форт. Да и корабли, которые окажут ему поддержку. Так почему бы не высадить десант в стороне от города с тем расчетом, чтобы он атаковал перед рассветом? Если у Санглиера это с успехом прошло не один раз, чем хуже мы? – подробнее развил мысль толстяк.