– Над кем или над чем? Над выжженной безлюдной пустыней? В том смысла нет. Да и какая прежняя власть? С ними что, идет Император? – последнее слово вырвалось именно так, с большой буквы.
– Нет у них императора. Их ведет не то полковник, не то генерал, – признался Шнайдер.
– Вот видишь! Следовательно, ни о какой реставрации речи быть не может. Далее. Что конкретно говорили посланники? Только не говори, что они грозились все сжечь и всех вырезать. Этакое «иду на вы». Атаковать лучше без всякого предупреждения. Тебе же не приходило на ум извещать жандармское управление о времени и месте сходки. Чтобы зря не искали. Так и тут. Короче, хочешь от меня совета или помощи – давай начистоту. Нет – я дальше поеду. Меня семья ждет. Торчать здесь нет ни времени, ни резона.
Аргументы Орловского подействовали. По крайней мере, отчасти. Шнайдер несколько успокоился, хотя отнюдь и не совсем.
– Они говорят, что отряд на днях прибудет в город, – медленно, словно взвешивал каждое слово, процедил Яков. – Говорят, что готовы поступить под начало правительства и помочь в воссоздании государства.
– Вот видишь!
– Что – вижу! – вновь взвился Шнайдер. – Знаем мы их воссоздание! Это же золотопогонники! Они спят и видят, как все по-старому повернуть! Так прижмут, что никому мало не покажется. А красивые слова мы все говорить умеем. Небось веревки для нас наготове держат да количество фонарей в Смоленске подсчитывают. Эх, будь моя воля!..
– Ты что – им бой хочешь дать? – услышь Орловский подобную тираду от кого другого, удивился бы, но от своего бывшего приятеля он с первой встречи ожидал подвоха. Поэтому и вопрос прозвучал спокойно. Так, уточнил между делом.
– Дашь, как же! Всесвятский с этими представителями чуть ли не в обнимку носится. Мол, вот, у нас уже и своя армия будет. Как и положено государству. А там мы мигом республику расширим до границ единой и неделимой империи. Тоже мне, Наполеон доморощенный выискался! Так он себе еще и корону потребует, если его этот полковник раньше не повесит вместе с нами.
Орловский незаметно вздохнул. Выходит, еще не все так плохо, как казалось совсем недавно! Нашлись и люди, а что до Всесвятского, то пустобрех он, конечно, порядочный, но лучше уж он, чем Яшка!
И вообще, самое трудное в любом деле – это начало. Наладить жизнь хоть на каком-то клочке земли, а потом можно будет потихоньку собирать утраченное. Если народ пока не достоин монархии, то пусть будет республика. Дело не в форме власти. Должен же найтись хоть один человек, для которого важны не слова. Не может не найтись.
Значит, придется все-таки задержаться. Хоть ненадолго, а там быстро съездить за семьей и зажить прежней жизнью!
– Не будет он никого вешать. – Орловский старался, чтобы его голос звучал возможно более убедительно. – Подумай сам. Что теперь наиболее важное? Попробовать создать новое государство на месте старого. На каких началах, это даже твоего полковника не должно волновать. Раз сумел людей сохранить, то для него главное – служба. Знаю я таких. Политика не их интерес. Они в ней никогда ничего не понимали и понимать не хотели.
Про себя же подумал: может, это и плохо? Не всегда и не все решается силой, да и верность долгу – еще не все. Почва ушла из-под ног, попробуй верни!
– Все равно не верю. Это же прирожденные сатрапы. Им свобода – нож в горло, а ты говоришь – будут служить! Или… – Шнайдер о чем-то глубоко задумался.
Орловский без труда понял ход его мыслей. Яшка старательно прикидывал, каким образом, не ввязываясь в открытую схватку, перетянуть полковника на свою сторону. Или не столько полковника, к офицерам Шнайдер относился с плохо скрываемой ненавистью, сколько его солдат. Разложить их, как перед этим была разложена вся десятимиллионная армия, а без людей не страшен ни полковник, ни генерал. Что в Смоленске, своих полковников нет? И ничего, сидят себе потихоньку, не видно их и не слышно. Ну, будет на одного больше. Ничего страшного.
– Кстати, а несметные полчища – это сколько? – попробовал уточнить Орловский.
– Какая разница? Главное, там офицерья полно, – отмахнулся погруженный в свои размышления Шнайдер.
Или сам не знал?
– Ладно. С посланниками твоими встретиться хоть можно? – стараясь не показать своей заинтересованности, спросил Георгий.
Шнайдер мгновенно вышел из задумчивости и посмотрел на Орловского с плохо скрытым подозрением:
– Зачем тебе?
– Хочу понять, насколько это серьезно.
– Ничего не получится. С ними Всесвятский носится, словно с ближайшими родственниками. А где он, никто не знает.
Но Орловскому показалось, что его приятель что-то не договаривает.
В кабинете становилось все темнее. Снаружи еще проникали последние проблески света, но их было уже явно недостаточно. В наступающих сумерках вдруг отчетливо раздались отдаленные выстрелы, потом на мгновение стихли и вдруг усилились, словно где-то на окраине вспыхнул небольшой бой.
На площади в ответ немедленно раздался встревоженный гул голосов, чьи-то возгласы, даже команда, в ответ на которую посыпалась брань.
– Что за… – Орловский едва усидел на месте.
Сразу вспомнились все тревоги дня, мрачные предчувствия, драки, речь у вокзала, нападение на прапоров…
Шнайдер застыл, прислушиваясь. Выражения его лица было не разобрать, и лишь поза выдавала некоторое напряжение.
– Давай сделаем так. Я оставляю тебя с Верой, а сам быстренько разберусь, что там происходит. – Яков соскользнул со стола и сделал порывистый шаг в сторону двери.
– Я с тобой. – Орловский тоже поднялся и потянулся к винтовке.
– Незачем. Пошлю посыльных, и все. Телефонная связь почти не работает. Так, от случая к случаю. Вряд ли там что-нибудь серьезное. Балуются сволочи.
– Не похоже на баловство, – не согласился Георгий. – Вон, и пулемет заговорил. Явно кто-то с кем-то сцепился.
Привычным движением он забросил винтовку за спину. Все равно во дворце от нее мало толку. Пока передернешь затвор, пока развернешься… Маузер в подобных случаях гораздо предпочтительнее. Да и непохоже, что опасность подстерегает здесь. Вряд ли Яшка вел бы себя так спокойно.
– Да сиди ты! Что, со мной по коридорам захотелось побегать? Лучше с Веркой пока покалякай. Девушка на тебя и так в обиде. Она к тебе со всей душой, а ты изображаешь тут из себя недотрогу, словно гимназист третьего класса.
Шнайдер настойчиво повлек приятеля обратно к столу, словно был кровно заинтересован в его романе со своей секретаршей.
– Не нужна мне твоя Верка! – едва не вспылил Орловский. – Что, у меня баб не было, что ли? Тем более в такой момент.
– Момент как момент. А такой бабы у тебя точно не было. Раз попробуешь и других не захочешь. Это я тебе гарантирую. И вообще, ты мне друг или нет? А друг, так слушай, что тебе говорят. Я ж тебе по старой памяти только добра желаю. Несмотря на то что ты порою ведешь себя как форменный ретроград. Вон, даже в церковь зачем-то заходил.