Опять наступила тишина. Дирфильд сидел, уставившись в пустоту.
— Каллан была убита семь недель назад, — наконец сказал Блейк. — Кук убили четыре недели назад.
Ричер мысленно пробежался по времени назад. Четыре недели назад — это было самое начало осени; семь недель назад вернули его в конец лета. В конце лета он вообще ничего не делал. Воевал с лужайкой. Вымахавшие за три месяца сорняки выводили его на улицу каждый день с косой, мотыгой и прочими непривычными инструментами в руках. Он по несколько дней подряд не виделся с Джоди. У нее тогда тоже работы было по горло. Целую неделю она провела за границей, в Лондоне. Ричер не смог вспомнить точно, когда именно это было. Для него этот промежуток одиночества был заполнен борьбой с буйной растительностью, цеплявшейся за каждую пядь лужайки за особняком.
В начале осени он перенес свою деятельность в дом. Там было много дел. Но он делал их в одиночку. Джоди оставалась в городе, занятая бесконечной работой. Изредка они проводили ночь вдвоем. Но и только. Никаких поездок, ни билетных корешков, ни регистрационных карточек в гостиницах, ни отметок в паспорте. Никакого алиби.
Ричер посмотрел на сидящих перед ним семерых сотрудников ФБР.
— Я должен поговорить со своим адвокатом.
Двое местных часовых провели Ричера назад в первую комнату. Его статус изменился. На этот раз они остались вместе с ним, встав по обе стороны закрытой двери. Ричер уселся в пластиковое кресло, не обращая на них внимания. Слушая бесконечный шепот вентиляционных труб в разобранном потолке, ни о чем не думая.
Ему пришлось ждать почти два часа. Часовые терпеливо стояли у дверей, не глядя в его сторону, не разговаривая, даже не шевелясь. Ричер сидел в кресле, откинувшись назад, разглядывая трубы над головой. Комната была оборудована сплит-системой. По одним трубам подавался свежий воздух, по другим отводился спертый. Система была понятной. Ричер проводил взглядом по воздуховодам, представляя себе большие ленивые вентиляторы на крыше, медленно вращающиеся в противоположных направлениях, которые заменяли зданию легкие. Представляя себе свое дыхание, поднимающееся в ночное небо над Манхэттеном и улетающее в сторону Атлантики. Представляя себе, как чертовы молекулы парят и рассеиваются в атмосфере, увлекаемые бризом. За два часа их могло отнести от берега миль на двадцать. Или на тридцать. Или на сорок. Все зависит от погодных условий. Ричер не мог вспомнить, какая вечером была погода. Кажется, ветра не было. Определенно, в воздухе висел туман. Если бы дул приличный ветер, туман бы рассеялся. Значит, вечер был безветренный, так что его дыхание, вероятно, до сих пор упрямо висит в небе прямо над ленивыми вентиляторами.
Затем в коридоре послышались шаги, дверь открылась, часовые вышли и в комнату вошла Джоди. Ослепительная на фоне серых стен. На ней было нежно-розовое платье, а поверх него шерстяной джемпер на пару тонов темнее. Ее волосы до сих пор хранили свет летнего солнца. Глаза были ярко-голубые, а кожа отливала цветом меда. Несмотря на разгар ночи, Джоди выглядела свежей словно утро.
— Привет, Ричер, — сказала она.
Он молча кивнул. В ее глазах светилась тревога. Подойдя ближе, Джоди нагнулась и поцеловала Ричера в губы. От нее пахло цветами.
— Ты говорила с ними? — спросил он.
— Я не тот человек, кто должен иметь с ними дело, — сказала она. — Финансовое право — пожалуйста, но в уголовном праве я ничего не смыслю.
Джоди стояла перед креслом, высокая и стройная, склонив голову набок. При каждой новой встрече она казалась Ричеру все более красивой. Он встал и устало потянулся.
— Ничего делать не придется.
Джоди покачала головой.
— Придется, черт побери.
— Никаких женщин я не убивал.
Она пристально посмотрела на него.
— Конечно, не убивал. Я это знаю. И они тоже знают. В противном случае тебя заковали бы в кандалы и отправили прямиком в Квантико, а не оставили здесь. Речь идет о другом. Вот это они видели. Ты отправил двух человек в больницу прямо у них на глазах.
— Нет, это тут не при чем. Бюро среагировало слишком быстро. Все было организовано еще до того, как я сделал это. Я не имею никакого отношения к рэкету. А только в этом и заинтересован Козо — в организованной преступности.
Джоди кивнула.
— Козо доволен. Очень доволен. Он убрал двух громил с улицы, пальцем о палец не ударив. Но разве ты не видишь, что все превратилось в «Уловку-22» [1] ? Для того, чтобы убедить Козо, ты должен представить себя одиночкой с обостренным чувством справедливости, но чем больше ты будешь выставлять себя одиночкой с обостренным чувством справедливости, тем больше ты будешь втискиваться в психологический портрет, составленный в Квантико. Так что по какой бы причине тебя сюда ни притащили, начинай запутывать ребят из Бюро.
— Этот психологический портрет — чушь собачья.
— Они так не думают.
— Это чушь собачья. Они нарисовали его с меня.
Джоди покачала головой.
— Нет, его нарисовали с человека, похожего на тебя.
— Так или иначе, я просто уйду отсюда.
— Не получится. Ты влип в беду. В любом случае, Ричер, то, как ты расправился с теми громилами, видели. И не кто-нибудь, а агенты ФБР при исполнении служебных обязанностей.
— Те ублюдки получили по заслугам.
— Почему?
— Потому что они собирались пощипать того, кого нельзя щипать.
— Вот видишь? Ты сам строишь дело против себя. Одиночка, живущий по своему личному моральному кодексу.
Пожав плечами, Ричер отвернулся.
— Я для этого не подхожу, — повторила Джоди. — Я не занимаюсь уголовными делами. Тебе нужен другой адвокат.
— Никакие адвокаты мне не нужны, — упрямо заявил Ричер.
— Нет, Ричер, адвокат тебе нужен. Определенно нужен, черт побери. Во имя всего святого, это же ФБР!
Он молчал.
— Ты должен отнестись ко всему серьезно, — настаивала Джоди.
— Не могу. Это чушь собачья. Никаких женщин я не убивал.
— Но ты сам подстроился под психологический портрет. И теперь тебе будет очень трудно доказать, что Бюро ошиблось. Доказывать обратное всегда трудно. Так что тебе понадобится хороший адвокат.
— Они сказали, что я испорчу тебе карьеру. Что я для тебя неподходящий муж.
— Ну, это тоже чушь собачья. Но даже если бы это была правда, мне все равно. Я настаиваю на том, чтобы ты пригласил другого адвоката, не ради себя. Ради тебя.
— Никакие адвокаты мне не нужны.