Майк посмотрел на открытую дверь гостиной.
— Просто соседом, — поправил он.
— Его сестра назвала вас другом.
— Да, мы были неплохими соседями. Некоторые называют такие отношения дружбой.
— Вы много времени проводили вместе?
— Мы иногда болтали, когда он выходил прогуляться со своей собакой.
— И о чем вы обычно говорили?
— О наших участках, — ответил Майк. — Если он собирался сделать небольшой ремонт, то спрашивал меня о краске. А я интересовался, кто приводил в порядок его подъездную дорожку. Мы говорили именно о таких вещах.
— И о бейсболе?
Майк кивнул.
— Да, о бейсболе мы тоже говорили.
В гостиную вошла Тэмми с тремя чашками кофе на подносе, на котором также были сливки, сахар, маленькая тарелочка с печеньем и три бумажные салфетки. Она поставила поднос на столик и села рядом с мужем.
— Угощайтесь, — предложила Тэмми.
— Благодарю вас, — ответила Хелен. — Большое спасибо.
Они начали пить кофе, и в комнате стало тихо.
— А вы, Майк, бывали в доме мистера Барра? — спросила Хелен.
Тот бросил быстрый взгляд на жену.
— Пару раз.
— Они не были друзьями, — вмешалась Тэмми.
— А явилось ли для вас сюрпризом то, что он сделал? — спросила Хелен.
— Да, это стало большой неожиданностью, — ответила Тэмми.
— Вам не следует переживать из-за того, что вы с ним общались. Никто не мог предсказать, что случится. Такие вещи всегда оказываются неожиданностью. Соседи никогда не догадываются.
— Вы пытаетесь его спасти?
— На самом деле это не так, — сказала Хелен. — Однако в последнее время возникло предположение, что он действовал не один. И я хочу добиться, чтобы второй человек также понес наказание.
— Это не Майк! — воскликнула Тэмми.
— У меня и в мыслях такого не было, — заверила Хелен. — Правда. Ни на мгновение. В особенности после того, как я увидела Майка. Но кем бы ни был тот человек, вы и Майк могли его видеть или что-то о нем слышать.
— У Барра действительно не было друзей, — сказал Майк.
— Совсем?
— Со мной он никогда о них не говорил. Он жил с сестрой до тех пор, пока она не переехала. Видимо, этого общения ему хватало.
— Вам знакомо имя Чарли?
Майк отрицательно покачал головой.
— А чем конкретно мистер Барр занимался, когда у него была работа?
— Я не знаю, — сказал Майк. — Он не работал уже много лет.
— Я видела у него одного человека, — вмешалась Тэмми.
— Когда?
— Несколько раз. Можно даже сказать, довольно часто. Он приходил и уходил. В любое время дня или вечера, как если бы он был другом.
— И как долго это продолжалось?
— С тех самых пор, как мы сюда переселились. Я провожу дома больше времени, чем Майк, а потому и замечаю больше.
— Когда вы в последний раз видели этого мужчину?
— На прошлой неделе, мне кажется. Раза два.
— В пятницу?
— Нет, раньше. Может быть, во вторник или среду.
— И как он выглядел?
— Маленького роста. У него странные волосы, как иголки у ежа.
«Чарли», — подумала Хелен.
Эйлин Хаттон быстро преодолела три квартала от своего отеля до суда и вошла в здание без одной минуты четыре. Секретарь Алекса Родина встретила ее и отвела на третий этаж. Показания под присягой обычно давались в большом конференц-зале, поскольку, как правило, свидетели приходили с адвокатами и судебными репортерами. Однако Хаттон явилась одна. Она села за длинный стол и улыбнулась, когда перед ней поставили микрофон и направили видеокамеру на ее лицо. Затем вошел Родин и представился. Он привел с собой небольшую команду, которую составили ассистент, секретарь и репортер с магнитофоном.
— Прошу вас для протокола назвать свое полное имя и звание, — сказал Родин.
Хаттон посмотрела в камеру.
— Эйлин Энн Хаттон, — сказала она. — Бригадный генерал, главный военный прокурор пехотных войск.
— Надеюсь, наша беседа не займет много времени, — сказал Родин.
— Думаю, так и будет, — ответила Хаттон.
И она оказалась права. Родин уподобился мореплавателю без карты или человеку в темной комнате. Он мог лишь шарить наугад, надеясь на что-нибудь наткнуться. После шестого вопроса Алекс понял, что ему больше нечего спрашивать.
— Как бы вы могли охарактеризовать Джеймса Барра на военной службе?
— Он был образцовым солдатом, но не более того, — ответила Хаттон.
— У него были какие-нибудь неприятности?
— Нет, насколько мне известно.
— Он совершал преступления?
— Нет, насколько мне известно, — сказала Хаттон.
— Вы знаете о недавних событиях в нашем городе? — спросил Родин.
— Да.
— Есть ли что-нибудь в прошлом Джеймса Барра, что могло бы пролить свет на его участие в этих событиях?
— Нет, насколько мне известно, — повторила Хаттон.
Наконец Родин поинтересовался:
— Есть ли какие-то причины, по которым Пентагон мог проявить дополнительный интерес к Джеймсу Барру?
— Нет, насколько мне известно, — ответила Хаттон.
Тут Алекс Родин сдался.
— Хорошо, благодарю вас, генерал Хаттон.
Хелен Родин прошла тридцать ярдов и остановилась перед домом Джеймса Барра. У входа на участок была натянута желтая полицейская лента, выломанная входная дверь забита фанерой. Дом выглядел заброшенным и пустым. Тут было не на что смотреть. Поэтому Хелен вызвала такси по сотовому телефону и отправилась в окружную больницу. Было уже больше четырех часов дня, когда она туда приехала, и солнце клонилось к западу, окрашивая белое бетонное здание в розовато-оранжевый цвет.
Она поднялась на лифте на шестой этаж, расписалась в журнале посещений, отыскала озабоченного тридцатилетнего врача и спросила его о состоянии Джеймса Барра. Врач не дал внятного ответа. Не вызывало сомнений, что его не слишком интересовало состояние этого больного. Поэтому Хелен не стала допытываться, а сразу прошла в палату Барра.
Он не спал и по-прежнему был прикован наручниками к койке. Его голова все еще была закреплена. Глаза смотрели в потолок. Он дышал редко и медленно, а монитор сердечных сокращений гудел реже одного раза в секунду. Руки Джеймса слегка дрожали, и наручники стучали о раму кровати, издавая легкий металлический звук.