Оставшийся день он провел в мучительных раздумьях. Даже на работу не поехал, а просто бродил по Москве, наступая на трескающийся под ногами лед. Это не замерзшие лужи, это его сердце хрустит и ломается. Разве можно после этого спокойно жить? Несколько раз вспоминал о Мишке Гравитце и о Вере Бариновой, но мысли снова уносились к Лильке, к этой безвыходной ситуации. «Надо было все-таки что-то сделать, – думал Санек. – Я ведь ничего не сделал. Надо было ее утащить силой к наркологу или к родителям. Схватить и не отпускать. А я поступил, как последнее чмо. Позволяю человеку погибать прямо на глазах». Надо бы увести девушку от Марата. Но как ее отыскать? Денег на детективов у него не было, но наверняка можно обойтись и без них. Наверное, они живут на какой-нибудь съемной квартире. Снимает, скорее всего, сам Марат. Стоп! Марат! Он ведь знает, где можно найти Марата! Ну конечно, в том самом ночном клубе, в котором они были вчера с Гравитцем. Надо только попросить Мишку помочь ему, и дело с концом. И еще, может, он снова увидит Веру… Сердце Сазонова сжалось при одной мысли о Бариновой, но он эту мысль тут же отогнал. До Веры ли теперь, когда Лилю спасать надо!
– Алё, Маш, ты где? – приложив к уху трубку, всхлипнула Верка. – Еще там? Слушай, я чуть-чуть опоздаю.
– Вера, открой, – в дверь комнаты постучал отец.
– Чего? – не обращая внимания на папу, продолжала разговаривать Вера. – Нет, точно приду! Да папашка совсем взбесился. Орет как ненормальный весь день… – Верка покосилась на дверь и добавила шепотом: – Тут позавчера в клубе скандал произошел. Потом расскажу.
– Ты меня слышишь? Открой, говорю!
– Не, Машка, ты жди! Сейчас он проорется, и я приду! Давай, через полчаса буду.
Верка положила трубку и задумчиво посмотрела на дверь.
– Ну ладно, не хочешь открывать, я ее выломаю! – Отец, по всей видимости, был жутко разъярен.
– Да ломай что хочешь! – закричала Верка. – Можешь и меня сломать, все равно тебе нет до меня никакого дела!
Отец перестал стучать и, похоже, позабыл и о намерении выбить дверь, зато заорал так, что Верка отошла подальше от двери, чтобы не оглохнуть.
– Нет никакого дела? Теперь ты так говоришь? А то, что я в последнее время только о тебе и думаю, что только тобой и занимаюсь, ты не учитываешь? В ночной клуб ее отправил с сыном приятеля, и что? Теперь все только и говорят, что о твоих криках на весь зал, разборках и каких-то непонятных юношах. Устроила там цирк! Даже Карине и то сказали…
– Ах, Карине сказали… – Верка задыхалась от возмущения. – Прости, забыла, ведь Карина у нас клубная барышня! Светская львица! И не стыдно тебе? Мамочка с дочкой в один клуб ходят…
– Так, все, хватит! – отчеканил отец из-за двери знакомым Вере тоном: она знала, если папа так заговорил, значит, принял какое-то решение, изменять которое он не будет. И, судя по тому, как он это сказал, решение было не из приятных. – Значит, сажаю тебя под домашний арест. Закрылась, вот и сиди там!
Шаги отца стихли, Верка показала язык и скорчила гримасу.
– Думаешь, я буду тут торчать? Сейчас прям, – вполголоса проговорила она. – Я уже тобою, папочка, наученная, – она достала из-под подушки веревку, которой все же запаслась накануне. – Все равно выйдет по-моему!
Верка открыла окно и выглянула на улицу. За окном уже смеркалось, но фонари еще не включили. Прекрасно, главное, успеть до восьми вечера! Расположение Веркиной комнаты было подходящим – окна выходили прямо на лес, огороженный от дома высоким бетонным забором. Через заборы Верка никогда не лазила. Да что говорить, она и по веревке с окна не слезала, но все когда-нибудь приходится делать впервые. Еще проблемой была дорога, которая проходила за забором – хоть и редко, но машины там проезжали. Особенно свои. Девушка посмотрела вниз, глотнула холодного воздуха, прислушалась. Где-то за домом лаяли собаки: Манн и Ёжка. Хоть бы не кинулись на нее. Укусить не укусят – они свою хозяйку знают и любят, но внимание сторожа привлечь могут. Верка поколебалась и привязала один конец веревки за шторный карниз, больше было некуда – не за ручку же от окна? Теперь пора собираться. Куртки нет – вся верхняя одежда хранится на первом этаже, зато в шкафу есть старые кроссовки – самое то по заборам лазить! Она укуталась в несколько кофт, сверху натянула теплую толстовку. Застегнулась до самого подбородка, затянула шнурки – так хоть теплее будет.
Распихав по карманам ключи, деньги и мобильник, запрыгнула на подоконник. Схватилась за конец веревки, стараясь не смотреть вниз, чтобы не закружилась голова, и вдруг услышала шум шагов. Вера прижалась к окну – мимо забора, цокая высоченными каблуками, шла Карина. Ярко-красное пальто с песцовым воротником нараспашку, завитые кудри весело подпрыгивали от каждого шага. Кажется, Карина даже что-то напевала. Верка так и остолбенела на подоконнике. Чтобы Карина шла пешком? С чего это? Странно, очень странно. Впрочем, времени рассуждать над заскоками мачехи нет – скоро должны загореться фонари, и тогда охрана пойдет по территории осматривать светильники. Надо успеть до обхода. Верка подождала, когда Карина зайдет за угол, и снова ухватилась за конец веревки. Но и тут неудача – вдали показалась машина. Верка, едва успевшая спрыгнуть обратно в комнату, выглянула из окна. Это была машина Марата – натертый до блеска, нашпигованный всякими штучкам «мерс». Правильно говорят, о хозяине по машине можно судить. Авто Марата было таким же вычурным и навязчивым, как и он сам.
– Черт! Его тут еще не хватало! – выругалась Верка. Она терпеть не могла Марата и недоумевала, почему отец с ним водится. Девушка напряглась, ожидая, когда машина въедет на территорию, и она продолжит свою затею. Но «мерс» проехал мимо забора. Ничего не понимая, она снова залезла на подоконник. На этот раз ее уже ничто не отвлекало, но спускаться оказалось ой как тяжело. Веревка впивалась в ладони девушки, ноги скользили по кирпичной стене. Верка, не дыша, перебирала ногами, пытаясь принять горизонтальное положение так, как видела по телевизору. Но все равно получалось неуклюже. Вдобавок ко всему веревка стала подергиваться – то ли развязывается, то ли карниз не выдерживает.
«А еще говорят, что я похудела», – с досадой подумала девушка. Она потихоньку спускалась на руках. Вот уже пролезла первый этаж, хорошо, что под ее комнатой находилась кухня, где все были заняты, а не гостиная, где народ бездельничал и вполне мог пялиться в окно. Осталось преодолеть половину цоколя, и можно спрыгивать.
Рядом послышался шум. Девушка машинально повернула голову: прямо под ней сидел Манн, большой грозный бульдог. Склонив голову, он заскулил с таким видом, что еще немного – и залает.
– Тихо, уйди отсюда, – зашептала Вера и, забывшись, оторвала руку от веревки, приложила палец к губам. – Тсс!
И тут случилась неприятность – на одной руке она просто не удержалась. Бах – и она сорвалась вниз. Упала на холодную землю, скорчилась, замерла, еле сдерживая стоны от боли. Тут еще и Манн, как назло, пристал – без зазрения совести принялся облизывать ей лицо.