– Буду там через три минуты.
– Жди.
Ираклий выключил мобильник, посмотрел на струи пара, выбивающиеся изо всех щелей фургона, и поспешил на помощь к бойцам группы.
Село Татарская Гора располагалось практически посредине между сёлами Рыжково и Усть-Река, которые соединяла обыкновенная просёлочная дорога. Её подравнивали с помощью щебня и песка, но асфальт не укладывали, и развить на ней скорость свыше восьмидесяти километров в час не представлялось возможным.
Впрочем, Крутова это не беспокоило. Транспортными средствами, в том числе самолётами, он последние семь лет не пользовался.
Храм БЕСа вырос не в самом селе, а в полукилометре от него, на берегу небольшой речушки с неизвестным Крутову названием. Строение прямоугольной формы, с пирамидальным куполом и крестом на нём, не выглядело большим и красивым, но вполне могло вместить до трёхсот прихожан. Естественно, воспитанная православной церковью паства храм БЕСа не посещала, однако владельцы храма сумели поднять интерес к нему с помощью мощнейшего интернет-пиара, и со всей округи к нему шли и ехали молодые люди в возрасте от шестнадцати и до двадцати пяти лет. Они искали развлечения и находили их: татарскогорский храм имел игорный зал, танцевальный зал и интернет-кафе, не говоря уже о молельне, где молодёжи пудрили мозги идеологи Синклита.
Об этом знали все, в том числе местные власти и правоохранительные органы. Но конунги денег на подкуп должностных лиц не жалели, и храм Братства Единой Свободы работал без выходных дней.
В этот вечер он был заполнен притихшими молодыми людьми, съехавшимися сюда из многих деревень и городков Каргопольского района по команде лидеров, которых давно обработали «глушаками» хозяева храма. Тишина в храме тоже объяснялась соответствующей обработкой мозгов, хотя об этом никто из присутствующих не догадывался. Все они собрались в молельне – двести с лишним человек – и уже больше часа сидели на полу зала в позе лотоса, обратив лица к «отцу Несису», главному психологу храма. Конунгом он не был, однако прекрасно разбирался в тонкостях нелинейного программирования и «молитву» читал со знанием дела, поддерживая в пастве дух необходимого «творения высшей свободы».
Крутов вышел из легкоступа сначала в самой Татарской Горе.
Огляделся.
Татарами здесь не пахло. Село ничем не отличалось от других небольших сёл русской глубинки. Не было даже мечети, что ожидал увидеть гость села, услышав его название. Лишь в центре, на небольшой площади, разрезаемой дорогой, стоял продуктовый магазинчик, освещённый двумя фонарями на столбах. Скорее всего название селу дал высокий холм на северной окраине, голый, как баскетбольный мяч; ничего, кроме травы, на нём не росло.
Крутов просеял «антенной пси-восприятия» всю атмосферу села и уверенно направился к единственной заасфальтированной улочке, ведущей к храму БЕСа. Редкие прохожие, заглянувшие в магазинчик и спешащие по домам, Егора не замечали. Трёхмерная индивидуальная пси-защита волхва надёжно «отводила им глаза».
Несколько минут он изучал автостоянку у храма, отмечая наличие вполне достойных иномарок, что говорило об интересе, проявленном к храму местными бизнесменами. Затем проник взглядом внутрь здания, оценил его охрану (семь человек с помповыми ружьями), внутренний интерьер, особенности входа и выхода. Прикинул варианты предстоящей операции.
Сначала надо было нейтрализовать «пастуха» в молельном зале, то есть отца Несиса, ещё довольно молодого (нет сорока лет) и сильного. Поэтому Крутов начал с него. Звать на помощь волхвов, многие из которых в настоящий момент отвлекали силы Синклита на себя, он не стал. С татарскогорским БЕСом можно было справиться без поддержки Катарсиса.
Стены здания Егора не остановили.
Никем не видимый, он проник в храм со стороны бара, где в этот момент сидели двое бородатых мужчин и пили коньяк. Кем они являлись для заведения, Егора не интересовало. Их потенциал не превышал возможности среднестатистического человека. Тем не менее их присутствием можно было воспользоваться, и Крутов не стал колебаться.
Усыпил бармена, листающего какой-то глянцевый журнал, затем одного из мужчин, коснувшись сонной артерии.
Собеседник мужчины с изумлением посмотрел на коллегу, уронившего голову на стол, и замер, почувствовав, как шею сдавили невидимые железные пальцы.
– Тихо! – сказал Егор ему на ухо. – Вставай, иди!
Бородач попытался разжать пальцы на горле, но не смог, с трудом встал.
– В молельню!
Вышли из бара, пересекли коридор, у двери в зал молельни остановились.
– Стучи и заходи! Махнёшь рукой дьякону, читающему молитву, или кто он там у вас.
Бородач повиновался.
Отец Несис, оглянувшийся на стук, увидел явно взволнованного бородача, которого, очевидно, знал, вопросительно мотнул головой:
– Чего тебе?
Бородач жестом позвал его и вышел.
– Сидеть, медитировать! – приказал отец Несис. – Я скоро приду.
Он вышел и тут же получил удар в лоб, от которого надолго потерял дар речи и сознание вообще. Убивать его Крутов не хотел, хотя мог.
Та же участь постигла и бородача.
Егор отнёс обоих в бар, уложил за стойкой, выключил в баре свет и вернулся к молельне.
Вариантов дальнейших действий было много, но он выбрал самый оптимальный.
Зашёл, всё так же никем не видимый, в зал, приблизился к одному из молодых парней в дорогом костюме, шепнул ему на ухо:
– Сейчас здесь будет ментовский шмон! Уходи!
Молодой человек вздрогнул, нервно завертел головой, не понимая, кто говорит, и Крутов добавил в голосе угрозы:
– Всех перестреляют!
Парень в дорогом костюме вскочил, направился к двери.
– Мотя, ты куда? – оглянулся на него сосед в таком же дорогом костюме.
Мотя, не говоря ни слова, исчез за дверью.
– Уходи! – чуть громче бросил Крутов его соседу.
Тот шарахнулся в сторону, шире открывая глаза.
Зашевелились и другие парни и девушки, ища глазами источник шума, переглядываясь и перешёптываясь.
И тогда Крутов проговорил гулким басом, от которого завибрировали стены и лопнули две лампочки в светильниках на стенах:
– Здание сейчас рухнет! Разбегайтесь!
Девушки завизжали.
Все вскочили на ноги, бросились толпой к двери.
– Быстрее по домам! – подстегнул их новый вопль.
Началась паника и давка.
Длинноволосые адепты «Единой Свободы» забыли о порядочности и вежливости (впрочем, многие этим и не отличались никогда), начали ломиться в дверь, топча упавших, вынесли окна. Через две минуты зал опустел. Толпа понеслась дальше, сметая ошалевших охранников. Раздался рёв моторов. Испуганные владельцы иномарок вспомнили о своих машинах и теперь уносились прочь.